Белые боги Конго - [8]

Капитан Иванов не знал, что такое кисейная барышня, но сравнение ему не понравилось. Он набрал полную грудь воздуха и разразился потрясающей тирадой, в которую вложил всю свою душу, все знания, полученные во время обучения, весь опыт кадрового офицера и почти весь словарный запас. Речь его была абсолютно нецензурна и совершенна по стилистике, в ней было не менее семи слоев смысла и деепричастные обороты проваливались друг в друга, складываясь, как бесконечные матрешки. Голос его грохотал над поляной, воздух звенел и пел. Где-то в середине его речи в небе прогремел гром, над поляной пронеслось темное продолговатое тело и обрушилось в болото, подняв тучу пара и забрызгав грязью все вокруг, но это не остановило капитана, он довел свою мысль до конца и в конце спросил:

— Ну и где эта ваша гребаная боеголовка?!

— Эээ… — сказала трубка, — вы отлично справились с заданием, капитан, и будете представлены к правительственной награде и очередному званию. В принципе, наградной лист уже подписан, нужно только вычеркнуть слово посмертно… — в трубке пошли гудки отбоя.

Капитан положил трубку и обернулся. Лейтенант помогал одевать долгожданные штаны счастливо воскресшему Шмалеву.

— Так! Ты, лейтенант, садись пиши отчет по киберу, а тебе, Шмалев, три наряда вне очереди! Давай, убирай всю эту грязь! Боеголовками они тут расбрасываются, крысы штабные!

Бойцы посмотрели на командира и протянули в один голос:

— Здоро-о-овы же вы ругаться, товарищ капитан!

В тоже время первая рота под чутким руководством прапорщика Грицько продолжала выпонять поставленную перед ней боевую задачу в квадрате 21–78. Зверев появился на броне Рекса-Т с каким-то цилиндром в руке и сказал:

— Колбу с какао я снял, а с апельсиновым соком пустая.

— Вот незадача, — хищно облизнулся прапорщик, — давай ее сюда.

Сосуд с драгоценной жидкостью был со всеми мыслимыми предосторожностями аккуратно спущен с брони и намертво прикреплен хозяйственным прапорщиком к разгрузочному жилету Опанасенко.

— Смотри — головой отвечаешь! Если с ней чего случиться — лучше тебе на свет белый не родиться! — в такие моменты в прапорщике всегда просыпался поэт.

Гвардейцы углубились в заросли, сопровождаемые разнообразными вопросами Опанасенко, на которые эрудит Грицько отвечал как мог, но чаще так:

— А хрен его знает! Но ты спрашивай, Опанасенко, спрашивай, а не то так и помрешь дурак-дураком. Кто тебе еще все обьяснит, как не я.

ИК-бойцы вышли на поляну и тут же залегли — Зверев и Грицько совершенно самостоятельно, а Опанасенко с помощью вовремя подставленной Зверевым подножки. В центре поляны возвышался большой железный ящик на маленьких гусеницах, покрытый камуфляжными пятнами и с большой вращающейся антеной на крыше. На немой вопрос больших синих глаз Опанасенко прапорщик Грицько прошептал одними губами:

— РЭБ-кибер на базе БМП Брэдли. Сейчас я его…

Прапорщик сорвал с плеча арбалет, прицелился и спустил тетиву. Нелепая тонкая стрела с большим циллиндрическим наконечником ушла по пологой дуге к киберу, несильно ударилась о борт, раздался взрыв и антена замерла. Басовитое гудение, заполнявшее поляну, исчезло, и стал слышен звон цикад и заунывная песня какой-то птицы.

— Понял теперь, Опанасенко, что такое кумулятивная? — прапорщик перешел из положения лежа в положение сидя и хотел было закурить, но вспомнил, что последнюю сигарету они выкурили впятером две недели назад, отобрав ее у Опанасенко, и тяжело вздохнул.

— Нет, не понял, — честно ответил Опанасенко. — Как это работает?

— Зверев, обьясни ему, а то у меня на него никаких нервов не хватает! — разозлился прапорщик.

— Весь секрет в конструкции боевой части кумулятивного боеприпаса. Она выполнена в виде конуса, узкой частью своей направленого к броне. При подрыве взрывчатого вещества создается очень большое давление на очень маленькой поверхности, и броня продавливается насквозь. — рядовой Зверев перевернулся на спину и ковырялся травинкой в зубах, забросив свободную руку за голову.

— А почему же внутри все сгорает?

— Раскаленные газы, образовавшиеся в результате подрыва врывчатого вещества, проникают через отверстие внутрь и уничтожают все на своем пути.

— Ну, пошли дальше, грамотеи! — прапорщик Грицько попытался встать, но тот час рухнул назад, в траву. Из лесу, с противоположной от гвардейцев стороны, на поляну выскочил здоровенный кибер и принялся поливать их из пулемета. Пулемет у него был шестиствольный и изрядного калибра — густой лес за спиной залегшей первой роты очень быстро превратился в редкий кустарник. Кроме шестиствольного крупнокалиберного пулемета, у кибера хватало и другого оружия — на нижних манипуляторах кроме упомянутого пулемета находился так же плазменный огнемет, а на верхних топорщился пламегасителями девятиствольный реактивный миномет, окрещенный пехотой САТАНА и широкий тубус для запуска зенитных ракет класса земля-воздух. Кибер уверенно стоял на невысоких широких опорах-ногах и подозрительно вращал радаром и теплоискателем. Прапорщик Грицько понял, что перед ним легендарный кибер врага марки ОДИН, предназначенный для штурма укрепрайонов противника, но с успехом выполняющего любую другую боевую задачу. Противостоять ОДИНУ в равном бою мог только отечественный кибер МЕДВЕДЬ, находившийся в стратегическом резерве Главного Командования. Понял Грицько и то, что жить им осталось несколько секунд. Радар им был не страшен — в их амуниции не было ничего железного, но теплоискатель не оставлял им никаких шансов. Механически, не веря в успех, прапорщик достал последнюю стрелу, зарядил арбалет и выстрелил ОДИНУ в грудь. Стрела ударилась о броню, наконечник ее вдруг превратился в маленького шустрого паучка. Керамический паучок, отбросив ненужное древко, быстро перебирая ножками, пробежался по броне кибера туда-сюда и присев, замер на одной точке. Через секунду паучок уже соскользнул с брони, болтая лапками в воздухе — он выполнил свою задачу. ОДИН замер, стрельба прекратилась.