Белоснежка и семь апостолов - [51]

Я остался один. И так гнусно сделалось на душе, что хоть камнем в Енисей. Положил на стол начальству заявление на отпуск, запер кабинеты, сдал ключи — и впервые за много лет вышел в реальный мир. В мире было лето. В небе не было ни одной летающей тарелки — только солнце и облака. Маринка хотела в цирк.

Артем

Дэн пришел через два дня. Золотой унитаз был к тому времени уже установлен, обмыт, заблеван и забит туалетной бумагой.

— Так, Артемка, — заявил он с порога, — мой человечек все проверил, как ты просил, записывай.

— Говори, так запомню.

— Савельев Андрей Гаврилович, тридцать восемь лет, врач-спасатель первой категории. Женат, двое детей, фотку вот только забыл… но неважно, под твое описание подходит.

— То есть все чисто? — вмешался я. Мне, собственно, неважны были подробности биографии Андрея, мне важно было лишь убедиться, что он действительно существует в природе.

— Все чисто. Эмчеэсовец, в контактах со спецслужбами не замечен. — Он хохотнул. — Образцовый семьянин. Паникер ты, Горинец.

— Давай, давай, язви.

Я пошел на кухню. Дэн пошуршал в коридоре обувью и последовал за мной.

— Да ладно тебе, все я понимаю. Ну, хочешь, проверю еще раз. Лучше скажи: на кой он тебе дался, этот Савельев?

— Он меня ищет.

— Да брось ты. С чего бы?

— Сам сказал.

— А вот с этого места попрошу.

Я вздохнул, взвесил все «за» и «против» — и выложил все начистоту. Если уж не Дэну, то кому?.. Впрочем, финал рассказа я от него все-таки утаил. Это для Отто… Отто далеко, контактируем мы редко, вряд ли получится растолковать ему все по телефону. Придется дождаться удобного момента. Но он должен узнать, что он разглядел тогда в моей «цветовухе».

Дэна эта история не просто заинтересовала — завела.

— И что ты собираешься делать?

— Пока ничего.

Нет, я не мог рассказать ему про труп в моей кухне! Добавил уклончиво:

— Чапай думать будет. При всем желании — а желание есть, черт возьми! — я не могу просто так набрать его номер и сказать: «Привет, это Артем, и я — тот, кто тебе нужен».

— Да-а, история! Слушай, но ведь он — офигенный талантище, сам же сказал. Взял бы под крылышко…

Почему-то из-за этой безобидной фразы меня прорвало:

— Ты сам-то понимаешь, что говоришь?! Дэн, он стал магом не добровольно и не волею случая — он жертва! Он ненавидит нас! Он этого не хотел! У него одна дочка — левитатор, а вторая — телекинетик, и он пытается скрыть это от жены. Он не знает, что ему делать с этим подарком. Он не знает, как ему жить дальше. Понимаешь, Дэн, я первый — первый! — раз столкнулся нос к носу с результатами нашей работы. До сих пор они были просто посторонними людьми, понимаешь? Галочками в таблице. Медальками для Венди «За ударный труд на ниве магии». Я ни разу до сих пор — веришь? — не задумывался, как оно у них дальше складывается. Я задумывался только о том, чтобы вовремя смыться, прибрав за собой, чтобы следующее выступление прошло без сучка без задоринки, чтобы артисты мои, мать их, были сыты, одеты, довольны и не разбежались. А этот Андрей… ох, лучше бы не было этой встречи.

— Че-то я тебя не пойму, Артемка. То ты мне втираешь о революции, то вдруг льешь крокодиловы слезы. Ты бы уж, блин, определился, что тебе-то самому нужно. Мне не улыбается поднимать на уши своих людей всякий раз, когда тебя накроет мания преследования.

Я отвернулся и уставился в окно. Дэн у меня за спиной налил в стакан холодного чаю. Я услышал, как он сделал несколько шумных глотков.

— Ты это, Артемка… завязывай, что ли, — тихо сказал он. — Ничего хорошего из вашей затеи с цирком не выйдет. Я всегда это знал. Наигрались — и хватит. И так дел наворотили — куда там Семену Тиграновичу. Заворачивай, пока не поздно. Документы новые я тебе сделаю, лучше прежних, смоешься за границу, откроешь дело, остепенишься. Ребят мы вроде пристроили — не пропадут. А без тебя ничего у них не выйдет. Захлебнется к чертям собачьим ваша гребаная революция. Да и кому, к черту, она нужна?!

Это был тот самый вопрос, который я задавал себе каждое утро, начиная новый день. Три года не задавал, а вот теперь — хочу знать. Кому. И нужна ли.

Лозунг «даешь магию в массы» не имел автора, он появился как-то сам собой — он был той самой пресловутой идеей, что «витает в воздухе»; и лишь только кто-то произнес его вслух, как остальным будто бы стало легче — потому что тогда все думали о том же: как бы сделать всех такими, как мы.

Удивительное дело (то есть до сих пор я и не задумывался даже, насколько удивительное!), но никто, ни один из нас не стал тогда рассуждать об обогащении, карьере, славе — о любой корысти. Мы думали и действовали в лад, как команда по синхронному плаванию. Ничего себе — все людям. Мы добрые, мы поделимся, нам не жалко. Берите, пользуйтесь.

Сомнений не было, вопросов не было. Был комсомольский запал и жажда справедливости.

Сомнения начались потом. И, кажется, только у меня. Я ни с кем ими не делился, ждал, что подобные мысли первым выскажет кто-то другой. Но энтузиазм не иссякал, цирк работал, как хорошо отлаженный механизм, и не было ни малейших признаков того, что в нашей команде есть еще хоть кто-то, не уверенный в правоте нашего дела. А если и возникали какие-то вопросы, выходящие за пределы плана по революционному обновлению мира, Отто всегда находил на них безупречные ответы.