Беломорско-Балтийский канал имени Сталина - [215]

Пролетариат хочет хозяйствовать расчетливо и дальновидно. Американские миллиардеры убили такую водную артерию, как Миссисипи, понастроив параллельно могучей реке железные дороги, — пролетариат не повторит подобной ошибки. Для него транспортная проблема, как и проблема озеленения площадей, мировой канал и уличный фонтан, величайший завод и кубатура жилого дома, первоклассный метрополитен и автокачка стоят в одном и том же ряду, на пути к наиболее разумному использованию благ природы.

Социалистический план воспитывает в нас чувство гармонического развития всех отраслей хозяйства, требовательное, щепетильное чувство. Оно крепко сидит в седом большевике, работнике ЦК, Госплана, РКИ и растет вместе с ростом личности в пионере, юном натуралисте, который изучает вегетационный период анютиных глазок и душистого табака, что весной будет сажать на заводском дворе «Серпа и молота». Это чувство заставляет болеть о благоустройстве столицы и торопить волжскую воду к московским берегам. Оно говорит: ванна в каждой квартире, душ на самом маленьком предприятии, плавательные бассейны десятками в каждом районе — это удесятеренная работоспособность, это бодрость, это радость жизни, это приближение городского существования к гигиене морского поселка.

Ванна и рабочий душ, и каскады Парка культуры, и свежие проточные пруды, и воды морского порта в сердце континента смывают с людей и городов грязь и некультурность старого мира.

Таков великий план обводнения Москвы. Москва преодолевает свой старый облик «большой деревни», большого уездного города, в наши дни хорошеет, превращается в европейскую столицу — ровные дома, асфальтированные проспекты. Но и этот облик временный. Москва будет преодолевать свое сходство с капиталистическим городом. Воды и зелень придадут ей вид города-парка. Липы, тополя, кедры, пинии, мичуринские гибридные деревья, плодовые сады по теперешним загородным шоссе, самый рост города, когда будут включаться все новые зеленые массивы, — все это изменит Москву.

С ростом бывшие уездные города Московской губернии превращаются в города-сателлиты, города-спутники, и столица поглотит их: Ногинск и Орехово-Зуево, Дмитров и Пушкино, Подольск и Коломну, Каширу и Серпухов. Это кольцо будет омываться Окой, его пересекут Пахра и Гжелка, Сосна и Та-лица, канал будет включен в границы города, озеро Сенеж будет внутренним прудом.

Огромные полевые ветры будут овевать массивы зелени: Лосиный остров и Малаховский парк. То, что сейчас называется планом Большой Москвы, станет только центром города, его не отличишь от окраин. И будут к великому городу подступать индустриализованные совхозы, колхозы, перерабатывающие свое сырье, фабрики, светлые большие дома, асфальтовые и клинкерные шоссе красивее наших улиц, плодовые сады пышнее наших парков; поля — как воздушные зоны города.

И над этим просторным поселением здоровых людей, чистых, просторных, красивых домов, бесшумных, бездымных, беспыльных машин будет весело звенеть жаворонок, как он звенит над гречневым полем, и пчелы будут спокойно летать за медом на Яузский бульвар — и люди скажут: «Вот и стирается разница между городом и деревней. Мы на подступах к эпохе коммунизма».

Наше последнее слово в книге — о тов. Сталине. Под его руководством труд в нашей стране стал действительно делом чести, делом славы, делом доблести и геройства. Тов. Сталин поднял над всей страной как знамя это новое отношение к труду, превратившее труд из постылого средства к существованию в радостное содержание счастливой жизни.

В 1926 году тов. Сталин впервые поставил перед Ф. Э. Дзержинским вопрос о работе с беспризорниками и преступниками.

Тов. Сталин был инициатором трудкоммун ГПУ и всей лагерной исправительно-трудовой политики.

Тов. Сталин выдвинул идею создания Беломорско-балтийского канала силами заключенных.

Заключенный! Мы еще связываем с этим словом мысли о каменных мешках одиночных камер, о решетках, отделяющих человека от мира навсегда, о страшных островах каторги, где смерть так же неизбежна, как под фашистским топором или на электрическом стуле. Но это за рубежом.

У нас каторжников нет.

Есть классовые враги, которых мы лишили возможности вредить нашему делу, но которых мы не считаем безнадежно погибшими. Они совершили преступления, но не месть руководит пролетариатом, когда он изолирует их от общества. Не мрачная фальсификация правосудия в париках и мантиях, не наручники и кандалы, а слово обнаженной правды и суровый, но полезный труд — вот с чем обращается рабочий класс к своему врагу. Он показывает и доказывает преступнику, что погибло не его существование, а дело его класса, что для того, чтобы жить, он обязан стать другим, и что этого можно достигнуть, перековываясь в труде на пользу всей страны. Мы ломаем врага силой и правдой нового мира.

Пусть он вор, — мы разъясняем ему, что жулик и богатый — две стороны одной медали (Ленин), что богатых эксплоататоров у нас нет, а жуликов не будет.

Пусть он расхититель общественной собственности, — мы приводим его к пониманию того, что общественная собственность строителей социализма священна и неприкосновенна.