Беломорско-Балтийский канал имени Сталина - [195]

Ягода».

А вот копия ответа:

«Я сознаю свою преступную мягкость в проведении директивы о темпах и качестве работы, а также внедрении среди инженерства добросовестного отношения к работам. Каюсь в собственной расхлябанности и обещаю приложить все силы, чтобы выполнить свой долг до конца, оправдать оказанное доверие при предоставленной мне возможности.

Хрусталев».

На бетонной площадке шлюза оркестр чеканил «Интернационал». Толпа подалась к свежевыкрашенным перилам. Одинокий часовой беспомощно потрясал винтовкой. Хрусталев снял было фуражку, но затем решительно нахлобучил ее и взял под козырек.

Поднимая крупную волну, «Анохин» уже плыл 182-м каналом к совсем недавно непроходимой реке Выг.

Палуба. Плетеные кресла. Трое из Политбюро — Сталин, Ворошилов и Киров — беседуют между собой. Они шутят, смеются, курят. Палуба легонько покачивается, неустанно бежит волна. Все очень просто, обыкновенно; прост и обыкновенен пароход, просты и обыкновенны люди, разговаривающие на палубе, — обыкновенные советские люди разговаривают о погоде, об охоте, может быть о том, как спали, о том, что каюты на пароходе могли бы быть и попросторнее.

А вдумайтесь в то, что произошло. Двадцать месяцев армия в сто тысяч человек без охраны, без конвоя стояла у границ другого мира, мира, когда-то близкого, даже любимого этой армией — и какой армией, решительной, смелой, прошедшей империалистическую и гражданскую войны, армией, понимающей вкус оружия, умеющей обращаться с оружием, армией, умеющей ненавидеть — и убивать своих врагов. Двадцать месяцев, мало того — стояла, — армия эта работала. Для кого она работала? Для отсталой Карелии, о которой 99 процентов этой армии никогда и не слышали и не желали слушать.

Работала она, побуждаемая не штыками, а волей коммунистической партии, волей ее ЦК, волей Сталина.

Человека простого и неутомимого, потому что партия создала его по образу своему и подобию. Человека, который никогда не поощряет в себе чувства самодовольства, потому что очень далек его маршрут, потому что связан он и с удачами шахт Донбасса, и с горем какой-нибудь угнетенной индийской провинции,

К. Е. Ворошилов

Во всем мире, за границей Советов, Сталин безгранично расширил стремление рабочего класса, всех угнетенных — к социализму. В СССР он укрепил в рабочем и бедняке-крестьянине волю быть хозяином во всех бесчисленных областях промышленности, быта, социалистической культуры. Так создались и создаются коммунистические строители, инженеры, писатели, художники.

Редко кто до него смог так отдать, мобилизовать, собрать все свои силы и способности на служение, на дело освобождения пролетариата. Он стоит рядом с Марксом и Лениным. Необычайно в нем все, но необычайнее всего — это смелость мысли и воли, если подобное разграничение возможно в ком бы то ни было, а тем более в этом человеке: мы позволяем себе сделать это только для того, чтобы легче уяснить его мощь. Банальна истина, что современнику трудно понять гения, — понимаются его дела, можно, пожалуй, передать манеру походки, голоса, жест руки, но личность гения ускользает от нас, а тем более гения редчайшего, каким является этот человек, гения не трагического, а гения счастливого — в счастливой стране. Как можно охарактеризовать счастье? Продолжительностью и силой радостей сравнительно с силой и продолжительностью страданий. Если мы попробуем приложить эту мерку счастья к рабочему и колхознику нашей страны, то радости, сила их и продолжительность несомненно преобладают над страданиями и горем. Эти радости, их сила и продолжительность увеличиваются с каждым днем. Коммунистическая партия, неустанно разоблачая врагов, в то же время помогает своим друзьям облегчить, сделать глаже жизненный путь, сделать жизненные затруднения преодолимыми, малоустрашающими.

И вот это-то именно преобладание радости и атмосфера страны, где уже решен вопрос: кто — кого, разоружили армию в столько десятков тысяч человек, смелых и отчаянных людей, армию, которая в иных условиях стоила бы добрых трех миллионов. Здесь были все: солдаты, офицеры, генералы, попы, кулаки, журналисты, сводники и сводницы, словом — весь цвет буржуазии и собственности. И все это распалось, развалилось, побеждено! Как изменилась эта армия! Некоторые из них получили здесь здоровье; некоторые — богатство, т. е. умение трудиться; некоторые — неожиданных и невиданных друзей, которых они и не думали нигде найти; некоторые — почести, которых им бы раньше и не встретить; власть, которой они бы нигде не испытали; наслаждения ума, творчества, познания мира таким, каким они его и не представляли себе.

Партия и наш удивительный Сталин постоянно требуют, чтобы в первую очередь, раньше всего, не успокаивался никто на малом, никогда не испытывал веселья и довольства от малого. Очень часто довольство малым переходит в равнодушие, когда человек пресыщается, ему надоедает его маленький, крошечный мир — и тут-то его охватывает скука, этот гнев маленьких людей, которые не способны уничтожить свой крошечный мирок. Вот почему новый человек, подлинный пролетарий, не понимает скуки.