Белоэмигранты на военной службе в Китае - [11]
Формирование отряда облегчалось тем, что Нечаев имел связи не только с каппелевцами, но и другими антисоветскими формированиями на Дальнем Востоке. Поэтому в его отряде присутствовали семеновцы и переехавшие из Западного Китая в Маньчжурию анненковцы, лидерами которых были офицеры Михайлов[80], Размазин, Карманов, Иларьев, вскоре достигшие заметных высот в Нечаевском отряде. Михайлов, будучи зятем Меркулова, сделал на китайской службе быструю карьеру. Не успел он прийти на службу к Чжан Цзучану «офицером для поручений» в чине майора, как стал полковником и затем генерал-майором. Журналист Ильин писал: «Михайлов ездит с телохранителем, китайским солдатом, вооруженным «маузером» и обвешанным патронами»[81].
Среди командиров отряда было много казаков. Большую роль здесь играли амурские казаки – начальник конвоя Чжан Цзучана есаул Танаев и один из начальников русской кавалерии есаул Пастухин. Много было здесь и забайкальских казаков. Среди них выделялся генерал И. Ф. Шильников >{3}, имевший с Чжан Цзолином старые связи и которого маньчжурский диктатор знал как руководителя одной крупной офицерской организации, связанной с белыми партизанскими отрядами в России[82]. Среди других забайкальцев – генерал-майор китайской службы Куклин, генерал русской службы Маковкин, офицер Трухин и другие. Были и сибирские казаки, среди которых особую роль играл видный офицер Г. П. Люсилин. На видных постах среди русских наемников были офицеры Приморского драгунского полка, в том числе будущие начальники частей Русской группы В. С. Семенов >{4} и А. А. Тихобразов[83], П. П. Квятковский и другие[84].
В наемники подались и люди, не бывшие в Белой армии: «зеленая молодежь», харбинские реалисты и др[85]. Был и почти негодный элемент – морально разложившиеся солдаты и офицеры, или, как их называли эмигранты, «ночлежники»[86]. При этом сами они нередко относились к такому своему поступку просто как к поступлению на работу[87]. Естественно, этот элемент не был ценным приобретением для русского отряда, и приходилось тратить немало сил и времени, чтобы сделать из них боеспособные части.
Поступавшие в китайскую армию подписывали выгодный контракт, по которому после окончания боевых действий можно было остаться в армии на положении уже китайского военнослужащего, а по увольнении выбрать для жительства любое место. В контракте была обозначена особая плата за взятие трофеев: 1) винтовка – 50 долларов; 2) маузер или пулемет – 100 долларов; 3) пушка – до 10 тысяч долларов; 4) батарея – 20 тысяч долларов. За взятие в плен: 1) строевого офицера – 1000 долларов; 2) штабного офицера – 3000 долларов; 3) генерала – 5000 долларов. За взятие укреплений противника или городов участникам боевых действий выдавалось особое вознаграждение. «Заключивший контракт, в свою очередь, обязывался служить в иностранном легионе, принимать участие в военных действиях и БЕСПРЕКОСЛОВНО исполнять все распоряжения и приказания НАЧАЛЬСТВА»[88].
По данным коммунистов, «в подавляющем большинстве своем – это люди, почти со школьной скамьи попавшие на фронт империалистической или гражданской войны и затем в течение долгих лет беспрерывно воевавшие и не знавшие никакого другого дела и никакой другой обстановки, кроме старой вонючей походной казармы. В этой казарме они опустились и одичали, утратив человеческий облик, превратившись в каких-то профессионалов войны, не умеющих ни ориентироваться, ни существовать в мирной обстановке. Это те кадры, которые может в любой момент завербовать какая угодно военная авантюра. Это те люди, которые готовы по сходной цене продать свою застарелую привычку к походу и к сидению в окопах в любые руки, лишь бы вербующий их авантюрист написал на своем знамени какой-нибудь самый затасканный антисоветский лозунг. Ненависть ко всему большевистскому впитана их организмами годами, и от этого яда они уже никогда не смогут освободиться»[89].
Такая пестрота русских наемников была отрицательной стороной, так как это не способствовало их сплочению. Нечаев в беседе с Лукомским не скрывал проблем отряда и прямо говорил ему, что «вообще, офицеры и солдаты очень опустились. Есть, конечно, известный процент вполне сохранивших воинский облик и дисциплину, но главная масса – развращена и распущена. Чтобы создать значительную прочную силу, нужно много поработать и расправиться беспощадно с негодным элементом. Солдат подобрать к рукам не будет особенно трудно, с офицерами же гораздо труднее. Даже в моем маленьком отряде мне стоит громадного труда поддерживать строгую дисциплину среди офицеров. Многих пришлось выгнать из отряда»
