Белое солнце дознавателей. Книга 2 - [25]

— Господин из второго сектора… — кто-то с одного из последних рядов активировал карточку-артефакт, и над ним вспыхнул синим номер — девяносто шесть — … сто десять империалов! Господин с номером девяносто шесть! Кто желает принять ставку?

— Почему так мало…

— Сто десять империалов раз, сто десять империалов два… страница из личного дневника великого мастера в единственном экземпляре, только у нас! Вы найдете такого больше нигде… это первый и последний раз, когда наследники поэта согласились поделиться часть коллекции…

— До этого они делились картинами, кистями и даже колокольчиками, которые висели над столом творца, — тихо констатировала Фей-Фей.

— Сто двадцать империалов! — слева над одним из сиров, одетым в южные ханьфу, вспыхнула цифра шестнадцать. — Господин из пятого сектора! Господин явно знает толк в искусствах! Сто тридцать! Сто сорок! Сто пятьдесят!

Цифры вспыхивали слева и справа, впереди — почти у самой сцены, я просто не успевала следить.

— Двести!

Амфитеатр загудел.

— Двести шестьдесят империалов раз! Двести шестьдесят империалов два! Двести шестьдесят империалов три! Продано! Первый лот уходит господину с номером шестнадцать в пятый сектор!

* * *

Западное море, анклав Светлых

Светлый предел, малая резиденция Арритидесов

Вода капала тихо, мерно, монотонно. Капли ударялись вниз, стекая по желобку в стене, процарапанную частью наручников, видимо одним из бывших заключенных, и собирались в небольшую грязную лужу дождевой воды. Пол в этом месте был любовно отполирован до блеска и процарапан в виде чаши-углубления, чтобы было удобнее пить.

Обычно лужа собиралась за несколько дней, но не сегодня — над островом дожди лили уже пол декады, и половина камеры была залита водой.

Виртас Секстус ар Тидес, прикованный через кольцо блокиратора, полулежал на единственном сухом участке — куда ещё не добралась влага, так далеко — насколько позволяла цепь.

— Грядет шторм, Светлейший, — осторожно напомнил юнец в форме ученика. — Камера… будет затоплена полностью к утру.

Старик пригладил седую длинную бороду — кольца сверкнули в свете факелов, которые чадили, и рвались по сторонам, когда порывы ветра сверху, через туннели вентиляции добирались вниз, принося запах соленых морских брызг, ледяного дождя и грозы.

— Ты — слышал, — старик не спрашивал — старик утверждал, обращаясь к пленнику. — Это твоя последняя ночь под этим небом, Секстус, и видит Пресветлая, я давал тебе не один шанс…

Заключенный молчал и даже не шевельнулся.

Юнец, сопровождавший старика, поежился — ледяная вода прибывала, капель с потолка стала чаще, и отчетливо напоминала барабанную дробь, кончик длинной растрепанной косы Виртаса уже плавал в луже. Волосы пленника такие грязные, что даже сияющая серебром прядь стала почти черной.

А насекомые? Юнец снова поежился — после нижних уровней ему постоянно хотелось чесаться, казалось, кто-то ползает в волосах и шевелится под одеждой. Он был совсем не уверен, что артефакты против паразитов вообще кто-то ставил в этом месте.

— Мальчишка, — старик огорченно качнул головой. — Без единого родового дара… тебе дали шанс — выучиться на целителя, стать мастером… столько ресурсов потрачено зря…

— Ю-ю-ю… Ю-ю-ю…

Юнец прислушался — пленник действительно мычал, говорить он уже не мог — одно и то же, что и всегда — «малышка Ю» и «малышка Рели». Можно подумать малышки есть только у темных!

Пленник путал времена, имена, но никогда не путал одного — то, чего нельзя говорить. Блокиратор сам по себе высасывал силы — а тут вся камера по периметру отделана этим «небесным камнем», который поглощал и блокировал любые проявления силы, высасывал, как губка. Но в отличие от имперской Цитадели их анклав не нуждался в том, чтобы перенаправлять силу, заряжая кристаллы — слишком редко кто-то успевал прожить достаточно долго, чтобы зарядить хотя бы один кристалл на треть, если попадал на этот уровень.

— Загубить такой проект… — снова отрешенно, как будто сам себе покачал головой старик, — Светлая в истинном роду темных…

Юнец покосился на Наставника, но не произнес ни слова, наученный горьким опытом. Загубленным проект считать рано — артефакты работали и исправно качали силу, девчонка носила браслеты, и так ли важно, что проснулся темный источник?

Он сам — лично, считал «наручи» почти венцом творения эпохи, величие которой им никогда не постичь — не то, что повторить. Прорывы Грани, битвы за свободные земли, возможность продемонстрировать всё, на что способен… а что сейчас?

Единственное, что смогли вытащить под пытками — это то, что «девчонка видит весь гобелен», «предки откликаются на её зов» и… браслеты Светлых работают на… темной. Этого не было в расчетах — и именно это делало эксперимент интереснее.

— В какой момент ты решил предать нас, мальчик, и выбрать темных? Стоило ли это того? — старик разговаривал сам с собой, как и много раз до этого — пленник не слышал и не отвечал. «Я не учил — не учил этому — не учил» — из раза в раз, как заведенный повторял раньше заключенный. — Что ты передал темным отщепенцам? Чему научил? Какие тайны открыл?

Вода все прибывала — залив весь пол камеры, запах моря смешивался с запахами моря и дождя, пахло — свободой. И для пленника в том числе. Он не переживет зарю, а за Гранью — каждый обретает свободу.