Белое на белом - [74]

— А кого здесь убили? — тихо спросил Вольф у сыщика, когда они прошли калитку и двинулись по дорожке к огромному, темно-зеленому дворцу.

— Епископа Гаттонбергского. Правителя епископства Гаттон.

12

Довольный собой Цайт сидел в пивной, названия которой он посмотреть не удосужился и пил пиво, смачно разгрызая хрящики в копченых ребрышках. Грим он пока не снимал, получая удовольствие от нахождения под маской другого человека.

Кроме удовольствия он успел получить и тумаков: в первой пивной, куда он сунулся, Северина Пильца знали, поэтому оттуда пришлось убегать — жениться на дочке хозяина Цайт пока не собирался.

Здесь же его маску не знали, поэтому Цайт наслаждался жизнью, поглядывая по сторонам и размышляя, не подойти ли вон к той компании и не затеять ли с ними какую-нибудь проказу.

Пока он думал, подошли уже к нему.

— Добрый вечер, — произнес человек, присаживаясь.

Цайт насторожился: садиться за чужой стол без приглашения не принято, да и вставший рядом огненно-рыжий и широкоплечий тип спокойствия не добавлял. Похоже, эти двое тоже знали Пильца…

— Добрый, добрый, — дружелюбно улыбнулся Цайт, поднимаясь, — Рад был бы с вами познакомиться, но уже ухожу…

Тяжелая рука опустилась на его плечо, усаживая обратно:

— Сядь, объект.

Человек, сидевший напротив, снял цилиндр и протер платком круглую как бильярдный шар и такую же лысую голову.

13

Шестнадцатый день месяца Мастера не был праздником, также он не был отмечен ничем примечательным. Но для четырех друзей — хотя этого они еще не поняли — день был особенный.

Сегодня каждый из них встретился с тем, кто станет для него заклятым врагом и постоянным противником.

Глава 6 Бранд Улица Лип. Королевский дворец. Королевская улица 16 число месяца Мастера 1855 года

1

Что делать, если вас шантажируют? Каждый решает этот вопрос для себя, и нет единого, абсолютно правильного для каждого ответа. Кому-то проще заплатить деньги и оставить свои грязные секреты в неизвестности для окружающих, кого-то постоянно висящая угроза собственной безмятежной жизни, безупречной репутации или чести семьи окажется слишком тяжелой и для него все закончится сумасшествием, бегством, а то и Последней Дверью, как в Белых Землях называли самоубийство. Немногим достанет смелости или безумия, чтобы отказать вымогателю.

Все возможные выходы уже были рассмотрены Йоханом, тщательно и методично, как и все, что он делал. Но, кроме этой полезной черты, у характера юноши был и существенный недостаток.

Ученые люди придумали сложное слово «прокрастинация», стремление откладывать решение неприятных вопросов на как можно более длительный срок. Крестьяне говорили про таких проще: «Погожу траву косить, вдруг сама ляжет». Йохан знал о своем недостатке, боролся с ним как мог, но в ситуации с шантажистами он поддался ему. И непозволительно затянул принятие решения.

— Вот что, паренек, — деловито взял Йохана за черную пуговицу мундира крысомордый Нагель, — походил ты, погулял по девкам…

— Слышь, Нагель, — вдруг прыснул его приятель, — ты ж поглядь… Он же…

— Заткнись, тварь! — неожиданно рявкнул главарь, оскалившись, — Не мели языком как метлой. Не твоего ума дело… Так вот, паренек… — его голос опять стих до спокойного, чуть ли не воркующего, — Погулял ты, теперь придется отрабатывать спокойную жистю. Стало нам известно, что учеба ваша не сегодня, так завтра, но закончится вскоре. Так вот тебе наше первое задание…

Йохан стоял, молча и спокойно глядя на типа в черном потертом котелке.

— Когда вас спросят, куда вы хочете пойти… а вас спросят непременно, уж не сомневайся… ты, значит, скажешь, что отправиться хочешь в Штальштадт. Запомнил? Стальной Город. Вот когда ты туда попадешь, тогда, значит, второе задание-то и получишь. А там посмотрим, может, на этом и закончим с тобой… Все понял? А то молчишь, как дохлый свин.

— Понятно, — наклонил голову Йохан, — Попроситься в Штальштадт, ждать дальнейших указаний.

— Молодец. Значит, все сделаешь как надо…

— Нет.

Рука Нагеля, которой он собирался хлопнуть юношу по плечу, повисла в воздухе.

— Чего?

— Не буду я ничего делать, — взгляд Йохана, доселе блуждавший по стенам окрестных домов, решетчатым окнам, нависающим черепичным крышам, уперся в лицо Нагеля.

Тот слегка побледнел — насколько возможно побледнеть с творожистой рожей — и занервничал. Глаза Йохана были пусты и смотрели как будто СКВОЗЬ собеседника. Да еще слова о том, что он отказывается сотрудничать…

Нагелю мгновенно припомнилось все то, что натворил в своем родном городке этой тихий юноша. Как-то сразу появилось ощущение человека, дразнившего тигра в зоопарке и вдруг заметившего, что дверь клетки хищника не заперта.

— Это чего? — сообразил наконец краснолицый Кугель, — Мальчик решил взбрыкнуть? А он не боится, что мы расскажем о нем…

— Не боюсь.

— Найдут ведь… — вступил Нагель.

— Не найдут. Сам ведь сказал, что нас, курсантов, скоро будут отправлять по месту службы. Думаете, вам так просто скажут, куда меня направили?

Громилы переглянулись. С другим человеком они обратились бы к угрозам, но с этим сумасшедшим им связываться не хотелось. Тем более что на поясе Йохана висела шпага. Нож и кастет против нее — несерьезная угроза, по крайней мере, при схватке лицом к лицу. К тому же угрожать офицеру — пусть курсанту — посреди улицы не есть удачная идея.