Белларион - [112]

— Если бы синьор Белларион поступил так, как было условлено, вас, синьор, возможно, уже не было бы в живых. Нас спасло от полного разгрома только то, что он вовремя решил изменить первоначальный план и атаковал Теодоро с тыла.

— И еще я хочу обратить ваше внимание на тот факт, — добавил Белларион, — что, если бы Штоффель не отбил атаку конницы Теодоро, а затем не перестроил своих пехотинцев в ежа, чтобы защитить вас с фланга, вы сейчас не шумели бы здесь. Мне кажется, вполне уместно было бы поблагодарить Штоффеля и должным образом оценить его действия.

Карманьола свирепо взглянул на него.

— Ну конечно! Вы всегда защищаете друг друга! Теперь нам остается только поблагодарить вас, Белларион, за неудачу, произошедшую по вашей же вине.

— Это обвинение опровергают сведения, хорошо известные вам, — не теряя самообладания, ответил Белларион.

— Да неужели? Ха! А где тот человек, который, как вы утверждали, сообщил вам о том, что Теодоро предупрежден о нашем замысле?

— Откуда я знаю? — пожал плечами Белларион. — И какое теперь это имеет значение?

— И вы еще спрашиваете? Ночью к вам является неизвестный со сведениями первостепенной важности, а вы не знаете, куда он потом делся.

— В тот момент мне было не до него. У меня имелась более срочная задача: спасти вас из ловушки, в которую вы попались.

— Почему вы не атаковали город со своей стороны, как мы договаривались?

— Если быть более точным, я должен был всего лишь сделать вид, что атакую; у меня просто не хватило бы сил успешно провести штурм города. Но, кажется, я начинаю оправдываться перед вами, — изменившимся тоном закончил он и резко встал со своего кресла.

— Боюсь, что это становится необходимо! — вскричал Карманьола и решительно шагнул в его сторону.

— Ну-у, разве что перед обвинением в опрометчивости, заставившей меня уступить вашей настойчивости и согласиться предпринять ночной штурм. Имея альтернативой просидеть несколько месяцев у стен Верчелли, я решился попытать счастья, но теперь, когда попытка провалилась, я вынужден вернуться к своему первоначальному замыслу, который возник у меня, когда мы еще только подошли к городу. Завтра я снимаю осаду.

— Вы снимаете осаду? — чуть ли не хором вырвалось у всех изумленное восклицание.

— Да, и не только Верчелли, но и Мортары.

— Но что же вы думаете делать дальше, синьор? — спросил Джанджакомо, ошеломленный услышанным.

— Это мы решим завтра на совете. Скоро утро, и я пожелаю хорошего отдыха мадонне и вам, синьоры.

С этими словами он поклонился собравшимся и направился к двери.

— Подождите, Белларион… — преградил ему дорогу Карманьола.

— До завтра, — жестким, не терпящим возражений тоном проговорил Белларион. — Я надеюсь, к тому времени вы успеете остыть и станете рассуждать более здраво. Синьоры, все, кто соберутся здесь завтра ровно в полдень, узнают о моих дальнейших планах. Спокойной ночи.

Он ушел, и за ним вскоре последовали все остальные; однако они вновь появились в этом зале не в полдень, как было условлено, а, по настоянию Карманьолы, за час до этого срока. Надо сказать, такая спешка, равно как и отсутствие Беллариона, весьма заинтриговали их, но первые же слова Карманьолы все прояснили.

Точно в назначенное им время появился Белларион и был немало удивлен пунктуальностью Беллуно, да Тенды, Штоффеля, принцессы Монферратской, Джанджакомо и других, уже собравшихся за столом и о чем-то яростно споривших. Увидев его, они, как по команде, замолчали, и в наступившей тишине Белларион почувствовал что-то неестественное и угрожающее. Однако он как ни в чем не бывало приветствовал их и, подойдя к незанятому месту у стола, поинтересовался, что они так горячо обсуждают.

— Мы уже собирались послать за вами, — ответил за всех Карманьола, и Белларион уловил в его голосе неприятные, враждебные нотки. — Мы обнаружили предателя, сносившегося с Теодоро Монферратским и дававшего ему знать о каждом нашем шаге, не исключая и вчерашнего дела.

— Что ж, неплохо, хотя сейчас это уже не имеет большого значения. И кто же оказался предателем?

Никто не ответил ему. Исключая раскрасневшегося от волнения и презрительно улыбавшегося Штоффеля и опустившей глаза принцессы, остальные в упор глядели на него, и мрачные выражения их лиц ему отнюдь не понравились. Наконец Карманьола подтолкнул к нему сложенный кусок пергамента со сломанной печатью.

— Читайте, — сказал он.

Белларион взял пергамент и с удивлением прочитал написанные на нем незнакомым почерком слова: «Его превосходительству синьору Беллариону Кане, принцу Вальсассина». Он нахмурился, и его щеки слегка порозовели.

— Кто посмел? — сурово спросил он, вскинув голову. — Кто вскрыл печать письма, адресованного мне?

— Вы лучше ознакомьтесь с его содержанием, — повелительным тоном произнес Карманьола.

«Синьор принц, мой дорогой друг, — гласило послание, — ваша незыблемая верность мне и мое тщание спасли прошлой ночью Верчелли от удара, который, не предупреди вы о нем, застал бы нас врасплох и мог закончиться капитуляцией города со всеми вытекающими отсюда последствиями. Мне хотелось бы еще раз напомнить вам, что я являюсь вашим должником и вас ожидает самая высокая награда, если вы и впредь будете служить мне столь же верно, как и раньше».