Белларион - [106]

— Ему всегда сильно везло, — ответил Карманьола, — и удача вскружила ему голову.

Однако Белларион все же решил поступить по-своему и приказал Штоффелю скрытно отправиться к Карпиньяно с пятью сотнями арбалетчиков и шестью сотнями всадников.

Узнав об этом, Карманьола пришел в ярость и захотел узнать, почему столь важное решение не было предварительно согласовано ни с ним, ни с принцессой Валерией.

— Вы провозитесь не менее недели со своими мостами, — без обиняков ответил ему Белларион. — За это время Теодоро может исправить сделанный им просчет и разрушить мост в Карпиньяно.

— Какое мне дело, что случится с мостом в Карпиньяно, когда у меня будут мосты здесь?

— Сначала их еще надо построить; у меня есть основания полагать, что это займет куда больше времени, чем вы думаете, и в конце концов нам придется воспользоваться дорогой через Карпиньяно.

— Мне с лихвой хватит недели на стройку, — заносчиво сказал Карманьола.

— Что ж, когда вы закончите эти мосты и переправите на другую сторону две тысячи человек, чтобы удержать их, я отзову Штоффеля из-под Карпиньяно.

— А до тех пор…

— До тех пор я попрошу вас не забывать, кто является главнокомандующим, — неожиданно сурово проговорил Белларион. — Пускай я обращаю многие ваши слова в шутку, надеясь таким способом убедить вас, однако я не намерен придерживаться вашей точки зрения, если считаю свое мнение лучшим.

— Черт побери, Белларион! — выругался Карманьола. — Я не позволю вам делать из меня посмешище! Отдавайте отчет в том, что вы говорите!

Белларион холодно взглянул на него.

— Мне придется еще раз напомнить вам, что герцог возложил на меня руководство военной операцией против Теодоро и наделил меня всеми необходимыми полномочиями, чтобы удалить вас из армии, если вы станете мешать выполнению поставленной перед нами задачи.

— Только мое уважение к вам, мадонна, не позволило мне выйти из себя, — заверил Карманьола принцессу, когда они остались одни. — Как только он осмеливается разговаривать со мной в таком тоне! Ему ведь прекрасно известно, что сейчас, когда он отправил в Карпиньяно почти всю свою кондотту, здесь кругом находятся мои люди и, если дело дойдет до ссоры, ему не поздоровится, — он стиснул кулаки, не давая выхода своему гневу. — Однако ради вас, принцесса, я должен держать себя в руках — хотя бы до тех пор, пока ваш брат не станет правителем Монферрато.

Это и другие проявления самоотверженности со стороны Карманьолы по отношению к ней глубоко тронули принцессу, и в последующие дни, когда превратившиеся в лесорубов солдаты подсекали деревья и приготавливали из них бревна для мостов, их часто видели вместе.

Ей пришлось перейти жить в палатку, и Карманьола делал все возможное, чтобы облегчить тяготы солдатской жизни, выпадавшие на ее долю, хотя она никогда не жаловалась и старалась переносить их с высоко поднятой головой. Каждый день они отправлялись к реке, чтобы проследить за ходом строительства, и каждый раз у него находился повод продемонстрировать ей свое умение руководителя, свою изобретательность и свои воинские таланты. Самый факт того, что Белларион посмеивался над Карманьолой, говорил, как ей теперь казалось, против него самого, свидетельствуя о его недобрых намерениях.

Надо сказать, Карманьола не терял времени даром и с успехом использовал их встречи для того, чтобы вскружить ей голову рассказами о своем героическом прошлом. Перед ее внутренним взором одна за одной вставали впечатляющие картины, которые он без устали обрисовывал ей: вот он мчится впереди лавины атакующих всадников на врага и разбивает его вдребезги; вот он возглавляет смельчаков, карабкающихся по лестницам на стены осажденного города, невзирая на град камней и льющийся кипяток, вот он на военном совете находит решение, позволяющее вырвать победу у противника в безнадежной ситуации.

И однажды, когда они сидели вдвоем и наблюдали за солдатами, которые, как муравьи, трудились над возведением мостов, он решил коснуться более животрепещущей для них темы.

— Однако из всех дел, в которых мне приходилось участвовать, ни одно не было так дорого мне, как нынешнее. Мне кажется, что тот день, когда вы станете полновластной хозяйкой в своем замке в Касале, будет самым радостным днем моей жизни и одновременно самым печальным.

— Почему же печальным? — спросила она, и в ее темных глазах отразилось недоумение.

По его лицу пробежала тень, и он отвел свой взгляд в сторону.

— Разве не печально сознавать, что служба, которую ты бескорыстно нес, закончена и тебе до конца твоих дней предстоит быть тем, кем ты всегда был: наемным солдатом?

— Вы слишком требовательны к себе, — отозвалась она, несколько смутившись. — Вас ждут великие почести и слава, синьор.

— Слава и почести! — рассмеялся он. — Я с радостью отдам и то и другое пройдохам вроде Беллариона, которые не останавливаются ни перед чем ради быстрой карьеры. Для меня куда важнее служить тем, кому принадлежит мое сердце.

Он осторожно коснулся ее руки, и она не отдернула ее, а только лишь слегка нахмурила брови.

— Да, — выдохнула она, — это единственное достойное дело в жизни — служить, как подсказывает нам сердце.