Bella Германия - [19]
Винсент молчал, пораженный и пристыженный. Напрасно он так плохо думал об Энцо. За окном мелькали машины, на крышах уже загорелась неоновая реклама. Современный Милан – и рабы, бегство, месть… Что за бред?
Джульетта первой нарушила молчание:
– Наша свадьба была… una promessa… договоренность на далекое будущее, не более. Но теперь…
Она закусила губу.
– Вы любите Энцо? – спросил Винсент.
Джульетта остановила на нем долгий взгляд, очевидно тронутая этим вопросом, ответить на который так и не смогла.
Обратно они мчались на мотоцикле по уже высыхающим улицам. Джульетта обнимала Винсента за талию обеими руками, а потом прислонила голову к его спине. Винсент слышал, как бьется ее сердце.
На углу набережной они расстались. Канал лежал подернутый туманом. Тенью промелькнула кошка. Джульетта быстро огляделась – не видит ли кто из соседей? – и, не попрощавшись, скользнула за угол. Но только Винсент развернул мотоцикл, пытаясь совладать с бурей в душе, как за спиной послышались легкие шаги. Она вернулась и обняла его за шею. А потом поцеловала – так страстно, что перехватило дыхание. И убежала, прежде чем Винсент успел опомниться.
В отель Винсент летел на всей скорости. Ночь выдалась лунной, в лицо хлестал влажный летний ветер. Винсент забыл надеть летные очки, они так и болтались на шее. В голове царил хаос, Винсента переполняли противоречивые чувства. По сторонам мелькали огни фонарей, глаза застилали слезы.
Глава 10
Когда на следующий день они повстречались на заводе, на ней было огненно-красное платье. Джульетта переводила беседу Винсента и Ренцо Ривольты, который захотел посмотреть, как поведет себя «изетта», оснащенная мотором «БМВ».
Винсент наслаждался мягким акцентом переводчицы, но слов почти не разбирал. Только звуки, в которых было столько невысказанного, имели сейчас для него значение. После поцелуя воздух между ними был словно наэлектризован, и напряжение неумолимо приближалось к критической точке.
Винсент решил по возможности сдерживаться и не давить на девушку. Но она сама дарила ему знаки внимания. Сначала выразительные взгляды, жесты. Потом свежая булочка, которую Винсент обнаружил на приборной панели «изетты». А затем Джульетта во время обеденного перерыва пришила на место оторвавшуюся пуговицу. Ворованные мгновенья, осевшие в памяти моментальными снимками. Винсент и Джульетта возле панели испытательного трека – близко, насколько позволяют правила приличия.
Вот она, косясь на него, перегрызает зубами нитку. А он сидит перед ней в одной майке: лицо загорелое, а плечи и руки от локтей и выше бледные. В кустах за окном стрекочут цикады, и полуденное солнце ласкает ее волосы – сменяющие друг друга в памяти грани остановленного мгновенья.
Оба соблюдали невысказанное соглашение не говорить о главном. Оба понимали, что рано или поздно кто-то его нарушит.
Разговоры крутились вокруг их будущего и моды. И если Винсент уже имел вполне определенные планы на жизнь – он хотел проектировать автомобили, – то Джульетта полагала неправильным загадывать так далеко вперед. Потому что судьбы человеческие в руках Господа.
Винсент возражал: если бы Бог существовал, человек со стопроцентной неизбежностью раскрывал бы божий дар – талант. Он надеялся вселить в Джульетту решимость, мужество следовать ее предназначению. Он спрашивал, почему она не поступит в школу модисток или не устроится работать в ателье. Но какие бы аргументы ни приводил Винсент, возражения Джульетты сводились к обстоятельствам, связанным с ее семьей. Она не может учиться в школе модисток, потому что деньги нужны на оплату жилья. И работать в ателье она не будет, потому что судьбой ей предназначена иная стезя: стать матерью семейства, как и ее мать, бабка и прабабка. Ничего другого ей просто не позволят, даже если в Германии у женщин есть выбор.
– Тоже не у всех, – отвечал Винсент. – Но в Германии все меняется.
– А в Италии, – возражала она, – не меняется ничего, кроме моды.
– Но мы в Милане, а не на Сицилии.
С этим она соглашалась – со знакомым ему смешанным выражением иронии и скепсиса. Как хотелось бы ей, чтобы он был прав, но… ее последний аргумент падал с неумолимостью не подлежащего обжалованию приговора:
– Сицилия – это я.
С каждым днем они сближались все больше. Случайные прикосновения, тайные послания, невысказанные мечты – они жили этим. Каждый день удавалось урвать хотя бы пару минут друг для друга и забыть остальной мир. Они не вспоминали о нечаянном поцелуе летней ночью, не помышляли его повторить. Просто ловили мгновенья счастья, до сих пор для них запретного.
Шли месяцы, родные Джульетты ни о чем не догадывались. Ее помолвка с Энцо стала в свое время ответом на настойчивые уговоры матери. До появления Винсента Джульетта руководствовалась здравым смыслом и убежденностью в достоинствах Энцо. И все же она будто чего-то ждала. И дождалась, предначертанное свершилось. Джульетта была слишком молода, чтобы так запросто похоронить надежды на будущее, а Винсент обрел в ней близкого человека, единственного во всем мире.
