Белинский - [39]
Что же, по мнению критика, необходимо для художника, чтобы превратить свои произведения в мощное средство познания действительности? Прежде всего изображение ее такой, какая она есть. «Только жалкие писаки подбеливают и подрумянивают жизнь… Истина выше всего» (3, 6, 35). Однако это не значит, что художественные произведения должны быть простой копией явлений жизни. «Списывают с природы не живописцы, а маляры, и их списки — чем вернее, тем безжизненнее для всякого, кому неизвестен подлинник» (3, 5, 567). Истинно художественные творения, говорит Белинский, точнее отображают жизнь, чем зеркало. В них действительность больше походит на действительность, чем она походит сама на себя (см. 3, 3, 460). Так на портрете, сделанном великим живописцем, человек особенно похож на самого себя, «ибо великий живописец резкими чертами вывел наружу все, что таится внутри того человека и что, может быть составляет тайну для самого этого человека» (3, 6, 526–527). Чтобы образно показать эту могучую познавательную силу искусства, Белинский говорит, что оно воспроизводит жизнь, как выпуклое стекло. Это является следствием того, что художник, изображая предмет, не только воспроизводит его как явление, но и раскрывает его сущность. Так, определив роль искусства в познании мира, критик исходит из диалектики философских категорий сущности и явления.
Но что такое сущность факта, по мнению Белинского? Критик говорит, что она заключается не в самом частном факте, а в его общем значении. Когда поэт озаряет факт «светом общего значения», тогда он открывает его сущность. Следовательно, не только наука, но и искусство в процессе познания в частном выявляет общее. Белинский утверждает, что «в поэтическом произведении устраняется все случайное и постороннее, а представляется одно необходимое и знаменательное…» (3, 7, 54).
Однако выявление общего в частном происходит в искусстве по-иному, чем в науке. Характерным для него является выражение общего в частном путем создания типических образов. Типизация связана с тем, что поэт берет самые характерные черты описываемых им лиц, а все случайное опускает. Эстетическая категория типического представляет собой одну из форм философских категорий единичного и общего. «В типе, — пишет Белинский, — заключается торжество органического слияния двух крайностей — общего и особного» (3, 5, 318–319). Критик сравнивает отношение типических образов к явлениям действительности с отношением родов к видам и говорит, что эти образы, при всей своей индивидуальности, заключают в себе общие родовые черты. Поэтому каждое лицо в художественном произведении есть представитель бесчисленного множества лиц одного рода. Особенно удачным критик считает тип Хлестакова из «Ревизора». При этом Белинский показывает более широкое и важное значение типизации; типичное — это обобщение не только человеческих характеров, но и общественных явлений. Белинский заявляет, что Хлестаков — это «общая идея, обособившаяся в художественно созданном лице, это лицо и вместе — идея…» (3, 5, 319). Критик имеет здесь в виду в первую очередь хлестаковщину, пронизавшую собой жизнь николаевской России. Ведь и Герцен писал, что Хлестаков — это «вечный тип… повторяющийся от волостного писаря до царя» (18, 2, 267).
По мнению Белинского, в художественном произведении отражается личность самого художника. Он называет это субъективным началом в поэзии, без которого нет истинного искусства. К такому мнению критик пришел не сразу. В первые два периода своего творчества он требовал от художника полного беспристрастия и видел в этом беспристрастии один из главных признаков таланта. Но с начала 40-х годов он резко изменил свой подход к этому вопросу. В своей рецензии на «Мертвые души» он заявил, что видит их величайшее достоинство в том, что в них ощутимо проступает субъективность автора. «Здесь мы разумеем не ту субъективность, которая, по своей ограниченности или односторонности, искажает объективную действительность изображаемых поэтом предметов; но ту глубокую, всеобъемлющую и гуманную субъективность, которая в художнике обнаруживает человека с горячим сердцем, симпатичною душою и духовно-личною самостию, — ту субъективность, которая не допускает его с апатическим равнодушием быть чуждым миру, им рисуемому, но заставляет его проводить через свою душу живу явления внешнего мира, а через то и в них вдыхать душу живу» (3, 6, 217–218).
В дальнейшем Белинский дает еще более глубокое толкование субъективности. Он доказывает, что художник не может не отразиться в своем произведении как человек, как характер, как натура, следовательно, как определенная личность. Даже если поэт имеет способность изображать явления без всякого отношения к самому себе, то это тоже есть выражение его натуры, но эта способность не безгранична. В качестве примера критик приводит Шекспира, кажущегося равнодушным к изображаемому им миру, но не избежавшего того, что его личность просвечивает сквозь его творения. Углубляя понятие субъективности в искусстве, Белинский доказывает, что через отражение личности в художественном произведении отражается также дух народа и эпохи, так как всякий художник — гражданин своей страны и сын своего времени.
