Бельгийская новелла - [43]

Мать прокашлялась.

— У меня времени сколько душе угодно.

— Никто и не просит тебя уезжать.

— Нет! — Так, мама, теперь тихо. Река входит в берега, течет медленней, прохладой освежает голову. Он видел, как она, всхлипывая, постепенно умиротворяется. После такой разлуки, после всех этих месяцев они сидели рядом и не знали, о чем еще говорить. Мать снова прокашлялась. — Или я чересчур старая? У меня есть две знакомые, эти женщины работают на расклеечной машине, им не меньше чем по шестьдесят пять.

— Ограничения в возрасте к тебе не относятся. Ты же слышала, я об этом говорил!

— А что, директор все решает сам?

— Этого я не знаю. — Он покраснел, и рука, которой он подпирал голову, будто клещами сжала щеку. «Я ведь из числа глухонемых, мама, я плохо одеваюсь, за такси и за ресторан мне придется два дня отрабатывать в банке, ты меня слышишь?» Но он не сказал ничего.

— Мне пора, — сказала она. Он вытер салфеткой пятно от английского соуса у нее на щеке, и как она только ухитрилась!

Когда они вышли, солнце уже истощило свой пыл. Он остался на террасе, наблюдая, как она перебегает улицу, торопясь на трамвай, который как раз подходил к остановке. Ей нужно поспешить. Видимо, трудно на низких каблуках, они для нее все равно слишком высоки. Холод сковал его и не хотел отпускать. Он ждал. Фонтанчики на другой стороне сквера били как прежде. За большими окнами почтамта беспрерывно двигались человеческие фигуры. На мгновение он прикрыл рукой лицо — ему показалось, что он видит Лили, но это была другая женщина, крупнее и красивей, в такой же, как у Лили, желтой куртке.

Через час двадцать подошел уже восьмой вагон трамвая номер семь, а мать все еще стояла на остановке. Он не шевельнулся. И когда она, замахав ему руками, бросилась бежать назад через улицу, трясясь всем телом, с безумной, совсем незнакомой ему улыбкой — может быть, из-за этих зубов? — едва не попала под автомобиль, успевший резко затормозить, он плотно зажмурил глаза, которые защипало так, будто в них попал кусочек мыла.

— Герард! Герард! — кричала она ему через всю террасу.

Она села с ним рядом и говорила, говорила, как вежлив был с ней шеф персонала, господин с седыми висками и трубкой, и как она поняла, что он уже получил распоряжение насчет ее, она это заметила по некоторым деталям, и что директор уехал в отпуск в горы. Ее голос прыгал, как у маленькой девочки.

— Они сказали, что напишут мне, — прибавила она и заказала мороженого. На свой месячный заработок она сможет снять комнату с газовым отоплением и будет экономить, экономить…

— Герард, ты доволен? — спросила она.

Перевод В. Ошиса

Хуго Рас

Прекрасная конъюнктура в Бенилюксе

Их было не так уж много, легковых автомашин, которые стояли с работающими двигателями у пограничного пункта, дожидаясь своей очереди. Формальности выполнялись быстро. За каждого старичка, или за «означенное лицо», взимали тысячу бельгийских франков или семьдесят гульденов, затем вручали официальное разрешение.

«Добро пожаловать в Бенилюкс!» — гласила надпись на больших щитах, а ниже, как девиз: «Лучший в мире сервис!»

Джеймс рысцой выбежал из таможни, держа в руке сложенный листок с разрешением. Он открыл дверцу итальянской машины с британским номером и уселся за руль. Мельком взглянул назад, на своего одряхлевшего отца. Тот сидел неподвижно, с восковым от болезни лицом, обложенный подушками, ноги укутаны пледом. Рядом Элин.

— Через час мы будем на месте, слышишь, па? — сказал Джеймс успокаивающим тоном.

Отец прокашлял что-то в ответ, с трудом повернул голову налево и уставился рассеянным взглядом в окно.

Отдельные фермы с белеными домиками вскоре уступили место большим деревням, нанизанным одна на другую, как звенья цепи. Вслед за ними сразу появился город.

— Сколько велосипедов и детей! — заметила Элин.

— Я рад, что нам удалось забронировать места в пансионате, — сказал Джеймс. Было неясно, к кому он обращается. — Теперь у нас есть определенность, не надо больше ничего искать, нервничать.

Жена Джеймса выглядела намного моложе его. У нее были большие глаза с тонкой, благородной линией бровей, но неприятный рот и совсем некрасивые губы. Раскрыв туристическую брошюру, она внимательно изучала схематический план города.

— Там, у церкви, нужно повернуть направо, — сказала она. — Потом доехать до большого перекрестка и снова направо, а потом ищи сам среди маленьких улочек, которые выходят на канал. Гостиница обозначена красным кружочком.

Она разгладила твидовую юбку, сняла с нее ниточку. Затем взглянула на сидевшего рядом старика: глаза его были закрыты. Она помолчала, продолжая следить за дорогой. Они доехали до церкви и свернули направо на широкую улицу.

— Теперь до перекрестка, — проговорила она.

— Нашел, — сказал он, внимательно вглядевшись в надпись позолоченными буквами на фронтоне одного из домов: «Герб герцога».

Он увидел мужчину лет пятидесяти в красной фуражке, который прохаживался взад и вперед, присматривая за частной стоянкой. Размахивая руками, смотритель помог Джеймсу поставить машину на свободное место, подошел и, взглянув с любопытством в окошко, спросил: