Белее снега, слаще сахара... - [78]

Баронесса вздрогнула, а Клерхен заверещала от ужаса.

— Прошу вас, госпожа фея, не надо больше никаких орехов, — торопливо попросила я. — Это слишком жестокое наказание. К тому же… всё закончилось, и барышня Клерхен — моя единственная сестра…

— У моей невесты слишком золотое сердечко, — заявил король. — Я не согласен.

— Гензель, — я сжала его руку. — Если ты и в самом деле счастлив, то должен простить всех, чтобы ничто не омрачило счастья. Нашего счастья, — последние слова я произнесла совсем тихо, но король услышал.

Он заколебался, и Гре́тель тут же замурлыкала:

— Она умеет уговаривать, братец. По-моему, ты должен уступить.

Король стиснул зубы, потом усмехнулся и мотнул головой, приказывая увести баронессу и ее дочь.

— Уступаю, — сдался он. — Хватит с них и изгнания.

Я посмотрела на него с признательностью, но тут вспомнила о том, что было важно для меня.

— А моя мама? — волнуясь, спросила я у феи. — Она любила барона? А он её?..

Я всё-таки не смогла произнести «моего отца», и фея взглянула на меня с пониманием.

— Твоя матушка была влюблена в барона, — сказала она мягко, — и он этим воспользовался. Она всего лишь раз поддалась слабости — и дорого за неё заплатила. Но она ни о чем не жалела, Мейери, нет. Ведь у неё появилась ты — как память о несбывшемся чуде и как надежда на чудо. Ведь я пообещала, что ты станешь королевой. И Эльза Беккер постаралась дать тебе всё самое лучшее, и воспитать так, чтобы отцу не стыдно было увидеть дочь, когда ты вырастешь. Она надеялась, что барон признает тебя, и она верила мне. Как видишь, добрые надежды всегда сбываются — теперь ты стоишь рядом с королем, и он смотрит на тебя с любовью, а на твоем пальце — обручальное кольцо Прекрасной Ленеке.

— Кольцо на твоем пальце, — подхватил король и обнял меня, собираясь поцеловать, — и загадки разгаданы все до одной…

— … отгадчица Гензелю станет женой, — пропела принцесса. — Даю вам пять минут, а потом мы едем в церковь. Гости устали, им не терпится поскорее сесть за стол, чтобы попробовать все вкусности, — и пожаловалась фее Драже: — Впервые вижу, чтобы королева готовила сладости к собственной свадьбе.

— Но кольцо вашей прабабушки, — я оглянулась на принцессу. — Это ведь вы… позаимствовали его из золотой шкатулки на балу? И вы положили кольцо в сырный пирог? Когда мы пили глинтвейн у камина?

— Ну о чем вы? — ужаснулась принцесса, но глаза ее смеялись. — Я бы не осмелилась! Наверное, это сделала фея, которая нагадала вам выйти за короля!

И они с феей Драже захихикали, как парочка заговорщиков.

— Почему-то я вам совсем не верю, — призналась я.

— А я — верю! — заявил его величество король Иоганнес Бармстейд. — Ведь это кольцо моему прадеду подарила именно фея Драже. И она пообещала, что кольцо всегда будет надето лишь на палец любимой женщины короля. Слышишь, Мейери? Моей жены и королевы… — и он наклонился, чтобы меня поцеловать.

— Подожди! Подожди, пожалуйста, — я вырвалась из объятий короля. — Но меня совсем не устраивает быть королевой! А как же «Пряничный домик»? Как я буду готовить сладости?.. Ведь королеве не полагается возиться в кухне… Мои блюда будешь есть только ты и скоро превратишься в самого толстого короля в мире!..

— А что ты скажешь о самой лучшей в мире школе кондитерского мастерства? — спросил Гензель, снова обнимая меня. — Мраморное здание в центре столицы, и сама королева — её величество Мейери Регина Дода Бармстейд станет куратором и попечителем, и еще — главным мастером по сладостям?

— Школа? — взволнованно переспросила я, а в мыслях уже видела себя в белом фартуке, с указкой, строго прогуливающейся между рядами столов, где ученики готовят патоку или марципаны.

— Лучшая в мире, — поддакнул Гензель.

— А я останусь без помощницы?! — завопил мастер Лампрехт, очнувшись.

— Но у вас останется вся лавка, а не пятьдесят пять процентов, — подсказала фея.

— Если не возражаете, я заберу вас с собой, — сказала я мастеру Лампрехту. — В королевской школе должны преподавать только самые лучшие кондитеры. А вы — один из лучших.

У мастера Лампрехта стал вид птахи, заглотившей слишком большого червяка, а мастер Римус, до этого уныло наблюдавший за нами из толпы гостей, громко вознес благодарственные молитвы небесам.

— Видишь, как всё хорошо обернулось, — сказал король. — Каждый получил, что хотел. Твой мастер — почет и уважение, мастер из «Коричневого льва» — монополию на сладости в Арнеме…

— «Шоколадный лев», ваше величество, — поправила я его.

— Без разницы, — отмахнулся он. — Ты получишь целую школу, а я получу тебя.

— Допустим, я тоже мечтала не о школе, — запротестовала я и добавила тише, — а о тебе…

Я не договорила, потому что Гензель бросился целовать меня, не обращая внимания ни на гостей, ни на мои уговоры вести себя прилично.

— Значит, чудеса ещё случаются, — произнес мажордом, предлагая очнувшейся госпоже Любелин лавро-вишневые капли для поддержания сил.

— Чудеса случаются, и сказка кончается, — сказала фея Драже, превратилась в белую канарейку и вылетела в дымоход камина.

А принцесса Гре́тель захлопала в ладоши:

— Приберегите поцелуи! — велела она мне и Гензелю. — Пять минут на исходе, пора вам под венец. Гости страдают от голода, да и мне не терпится попробовать ваш сырный пирог, дорогая Мейери. Кстати, как у вас получается такая блестящая шоколадная глазурь? Она как зеркало, честное слово!