Белая женщина среди чёрных масаи - [2]

Я ехала в Линди, где роскошному пляжу не было конца, где по плотному жёлтому песку, как по асфальту, вечерами гуляли горожане, где подростки устраивали мотогонки и футбольные состязания. Это там, пристроившись со стулом у самой волны, жители городка коротают вечера за бутылочкой холодного пива при свете свечей. Надо ли говорить, что эти места мне уже были хорошо знакомы? Такова ирония судьбы.

За окном мелькали узнаваемые пейзажи. С улыбкой было трудно справиться. Безудержная радость поднималась до самых ушей. Баобабовые рощи раскинулись во всю Африку. Поселения по берегам заливов красовались высокими пальмами. Рыбные рынки вдоль дороги стихийно выстраивались.

А когда приехала в Линди, сразу сим-карту Тиго купила и в Ирингу подруге позвонила, сообщив, что вместо визита к ним оказалась на берегу Индийского океана, имя которому Бьютифул Бич (Прекрасный Пляж), то есть совсем в другой стороне. Устроилась в знакомый мне отель на берегу, и зажила потихоньку.

Глава 2. Там звёзды падают в океан!

Ооооо! Тот берег оказался сказкою! Нетоптаный, плотный, ярко-жёлтый песок широкой пляжной полосой простирался в обе стороны, к тому же был почти пустынный. Нетронутое туристами место сохраняло свою естественную природную притягательность. Время отлива. Приятный ветер дул с моря, кокосовые пальмы рощами тянулись к океану, роняя свои плоды в воду. Лодки рыбацкие на лёгких волнах нежились, а голубая лагуна просвечивала песчаное дно. Ни единой ракушки, а тем более раковины, я на Бьютифул Бич не встретила. Плотное дно океана было абсолютно чистым: ни водорослей, ни природного мусора было не встретить, не зря место имело такое название.

Конечно, этот пляж был самым главным, а по обе стороны от него два других с кораллами, камнями и манграми. Все пляжи прекрасны и не исхожены нами, а оттого желанны и загадочны. Я шла по берегу бесцельно, теплые волны накатывали, хотелось прыгать до небес и кричать до горизонта.

Типичные хижины танзанийцев виднелись среди деревьев, редкие прохожие шли навстречу. Середина дня, жара. Маленький рыбацкий порт в заливе спрятался, а на высоком берегу народ суетился. Несколько колодцев служили источником пресной воды, а там, где вода – там жизнь. Женщины стирали бельё поодаль и, расстелив по зелёной траве, сушили его на солнце. Всё вокруг пестрело яркими красными, жёлтыми и синими пятнами.

Таков здесь порядок стирать бельё у колодцев. Водопровода центрального в глинобитных домах не имеется, за водой идти далеко, поэтому стирка у самой воды. Государственные учреждения, торговые предприятия, больница, школа, отели имеют свои огромные цистерны с водой, которые заполняются через водопровод, а обитатели мазанок идут на колодцы.

И снова "Мзунгу!" («Белая» на суахили) кричали мне вслед. И снова "Карибу, рафики!" (Добро пожаловать, друг!) я слышала. А с лодки, что уходила на противоположный берег залива, мне махали руками, обещая завтра вернуться. Рыбный рынок предложил в тот день щупальца осьминога и кальмаров, зажаренных в углях.

Начались будни у океана. По утрам пила танзанийский чай со специями, заедая лепёшками чапати. Куриный бульон вприкуску с куриной ножкой был ароматен. Потом шла купаться в лазурных водах океана. В обед покупала морепродукты гриль с чипсами (жареная картошка). Вечером баловалась бутылочкой пива при свечах, ведь всякий вечер отключали свет на три часа, поэтому народ выходил гулять на отливной берег. По пляжу веяло прохладой. Мотоциклисты гонки устраивали, дети купались прямо в одежде. Взрослые не очень-то в воду лезли, предпочитая только смотреть на неё. Пластмассовый стул выносили из ресторанчика к самой кромке волны, а рядом на табуретку пристраивали свечу под стеклянным колпаком и бутылочку холодного "Килиманджаро". Так делали почти все, поэтому с наступлением темноты, весь берег светился огоньками. Девушки красиво одевались и гуляли под звёздами чёрно-синего неба.

Тут же продавцы-велосипедисты с корзинами кокосов предлагали свой товар. Ловко орудовали мачете, очищая верхний слой и обрубая в итоге верхушку крышечкой. Внутри всегда искрилось холодное кокосовое молоко, а выпитый орех с мякотью отдавала детям. Подростки продавали орешки кешью, красиво уложив их на поднос и поставив на голову. У каждого имелся фонарик для подсветки, как необходимая вещь для работы ночью. Вечерами, вернувшись в свой маленький отель, подкармливала нашего старика-сторожа, который с благодарностью принимал мои угощения.

Исследуя днём все тропинки, обнаружила полуразвалившиеся особняки времён колониализма. Чьи они? Сказать трудно. Ведь многие острова Восточной Африки веками принадлежали Оманской династии, а последние 150 лет хозяйничали здесь французы и немцы. По внешнему облику особняки навевали европейский стиль исполнения и никак не арабский.

То, что можно было использовать для проживания – использовали, подвесив по перилам некогда презентабельных лестниц всякий бытовой хлам – рыбацкие сети и мешки с кокосами – продлив жизнь когда-то добротным домам, брошенным хозяевами. А то, что оказалось позабыто и разрушено, перешло под власть гигантских деревьев. Их корни, как змеевидные лианы, охватывали состарившиеся памятники прошлого, нещадно врастая в каменные глыбы, вгрызаясь в них и впиваясь. Здесь мне это ничего не стоило. Никому даже в голову не приходило, что бы брать деньги за осмотр развалин. Каждый день созерцала здесь крепкую связь между прошлым и настоящим, тонкую грань между жизнью и смертью.