Белая женщина среди чёрных масаи - [17]

Масаи совершенно не употребляют в пищу рыбу и морепродукты. Мне кажется, что это неприятие продукта зиждется на генном уровне. Я много раз наблюдала, как они реагировали на рыбный запах. Это не просто каприз, это непереносимость продукта.

Трижды я готовила плов на углях, девчата за мной наблюдали, но по окончании приготовления, попробовать согласились только двое – мама Эсты и старый слепой отец всего семейства (терять им было нечего!). Все остальные сородичи категорически отказались от нового блюда. Так-то вот! А я думала, сейчас все налетят с ложками и станут нахваливать мой плов, ведь хочется, наверное, разнообразия, да и приготовила с расчётом на всех, а оказалось, что совсем не хочется.

***

Каждое утро, пока я занималась своим туалетом под бдительным надзором прихожан и детей, женщины чистили мой дом после животных, потом готовили чай, а вечерами ставили ведро тёплой воды для купания. Я не думала, что эту воду надо было добывать. Я считала, что всё просто и не сложно. Когда Эста в первый раз повела меня на реку стирать вещи, то воды совсем не оказалось. Река была каменистой, а между камней намыт совершенно сухой песок. Да и не река это была, а её высохшее русло. Эста выкопала несколько колодцев в разных местах песчаного русла, пока не нашла воду. Мы сидели и ждали, когда вода наберётся в те колодцы, только после этого состоялась стирка. Возвращаясь, Эста взвалила себе на спину тяжёлую канистру с водой и пошла в гору, а я полведра еле донесла. Ведь подниматься к поселению надо было примерно километр.

В округе пряталось много сухих и каменистых русел, которые заполнялись в сезон дождей, а пока мне приходилось учиться у масаи искать воду по влажному песку и стирать вещи мутной водой. Всегда рядом со мной пристраивались женщины из других общин, они тоже стирали и сушили вещи, разбросав по монолитам, чистили песком до блеска свои металлические браслеты на руках и ногах. Женщины наблюдали за мной с нескрываемым любопытством, а мальчишки-пастушки, приходившие к реке напиться, просили мыло и всякий раз я его кому-либо отдавала. Дети пили жёлтую воду из колодцев, я с содроганием на них смотрела, не понимая, как вообще после такой воды можно выжить? В благодарность мальчишки до самого дома помогали нести мой пакет с мокрыми вещами и полведра воды. Всех детей наделяла конфетами.

Вода в общине была на вес золота, а тут я со своим купанием, но не мыться я не могла. В общем, ещё та птичка! Люди ко мне были очень добры, ни разу никто слова о воде не сказал.

Вода доставалась масаи не легко. Девушки носили её с реки не только в канистрах но и возили на ишаках. Надевали ослику на спину перемётную суму и по обе стороны укладывали канистры и вёдра с крышками. Потом собирали вместе всех детей, стадо коз, телят и большой компанией, захватив ещё и соседей, отправлялись в лес на поиски живительной влаги. Такие походы занимали по полдня, ведь воду надо было искать, терпеливо обходя все известные влажные пески в сухом русле горной реки. Да это и не полведра, которые я с трудом набирала, а заполнить надо было все канистры, штуки четыре и пару вёдер. Я ходила на реку вместе со всеми. Девчата громко пели на весь лес, дети радовались коллективному выходу, а животные всегда готовы были поддержать инициативу.

Порой приходилось долго искать влажное место. Сухой период для масаи слишком тяжёлое время, поэтому найдя среди камней отстоявшиеся лужицы, все дети принимались за умывание, а заодно мыли обувь, да и взрослые не лишали себя такого удовольствия. Животные находили воду самостоятельно, как правило, это были кем-то изготовленные поилки у валунов. Заполнив все ёмкости, женщины закрывали питьевые ямы колючими ветвями от коров.

Однажды мы все так увлеклись помывочными делами, что не заметили, как ушло стадо коз и телят. Мириям с Мамелок бросились на поиски. Я совсем не могла понять, как они их будут искать! Лес большой. Я сильно переживала о случившемся, считая, что мы потеряли всё стадо, а девчата по следам, которых я совершенно не могла увидеть, нагнали животных у самого дома. Просто козы нас ждать устали и пошли домой.

Вода в колодцах всегда имела цвет песка с постоянным осадком на дне, но масаи её пили не кипячёной и прямо из вырытых колодцев, если жажда в лесу застанет. Всю посуду так же мыли речной водой. Я не должна была пить ту воду, дабы остаться в живых, поэтому мне требовалась минералка. Минеральная вода продавалась в той деревне Лингатеи, которая находилась за семь километров от моего дома, а в деревне, которая за два километра от моей общины, минералки не было, ведь надобность в ней отсутствовала, все пили воду, и масаи и мусульмане, из песка.

В первый раз меня повёл в Лингатеи младший брат Монти, что бы показать дорогу. Но ещё было важным, что бы люди в деревне, откуда я попала к масаи, видели меня с ними. Это накладывало определённый отпечаток на отношения.

Дорога была необыкновенной! Вернее, едва заметная тропа среди дерев. Она извивалась по лесу, спускаясь к каменистым руслам и взбираясь на склоны. Всевозможные виды акаций со странными плодами и цветами колючей стеной переплелись вдоль тропы. Муравьиное войско цепью пересекало путь, гусеницы "стоножки" похожие на маленьких змеек ползли по красной почве, а жуки-навозники трудились, скатывая навозные катышки в свой дом.