Белая ворона - [9]

— Вряд ли, — согласился Алекс. — Давай подумаем… Женщин у меня в фирме не так много. А привлекательных еще меньше. Разве что секретарша какая-нибудь… Вот среди них много молодых и хорошеньких.

— Молодая и хорошенькая скорее охотилась бы на наряды, — заметил Сид. — А драгоценности дарят дамам зрелым, знающим себе цену, и без того обеспеченным. Хотя, конечно, бывают и исключения. Есть и молоденькие хищницы, копящие дорогие побрякушки. Кто из пристрастия к ним, а кто на старость… Лучше думай о том, что если Корригану от любовницы нужны не только постельные утехи, то вряд ли он будет использовать простую девицу-секретаршу, у тех не так много доступа к важным документам.

— Ясное дело, — усмехнулся Алекс. — Но наверху у меня женщин еще меньше. Не с Эстер же он крутит… Разве что… Лэрис? Ты ее проверял?

— Твою королеву счетов? А как же! Но она бестия умная, такую лису за хвост не поймаешь. Я продолжу работать, Алекс. У меня все так же полные полномочия?

— Разумеется! Погоди, — встрепенулся Алекс, видя, что Сид уже встает. — Еще одно дело. Это не срочно, просто хотелось бы узнать… Ко мне в контору пришла некая тье. Зовут ее Маред Уинни. Вдова, студентка Университета, работает в «Корсаре» на практике. И спит со мной.

— Думаешь, тебе ее подсунули?

— Уверен, что нет. Я сам эту девочку выбрал и долго уговаривал. Либо ее подвели очень тонко, либо тье Маред — лучшая актриса столетия, прима Императорского театра ей и в горничные не годится. И то, и другое — совсем не похоже. Но ты все-таки покопайся в ее прошлом. Я хочу знать, как погиб ее муж. И нет ли там еще каких темных историй.

— Это, как я понимаю, личное? — бесстрастно уточнил Сид.

— Да, — подтвердил Алекс. — Очень личное. Мои люди в конторе о нашей связи не знают — и пусть не знают дальше.

— Сделаю. Это все?

Алекс кивнул. Пожал протянутую на прощанье руку — сухую крепкую ладонь с мозолями, набитыми везде, от ребра ладони до кончиков пальцев. Вот разве что по рукам понимающий человек мог бы многое сказать о Сиде Данше, Кон Аннуине, одном из лучших частных сыщиков Лундена. И втором лучшем друге Алекса. Друге еще из приютского детства, когда они спина к спине дрались против таких же приютских мальчишек, голодных злых зверьков, признающих только силу и жестокую готовность защищать свое. Это с Сидом Данше они вместе убегали в город и там, заработав первые собственные деньги, ели что-то, кроме опостылевшей казенной баланды, и пили свое первое пиво. С Сидом же они пилили ножки для табуреток, а потом сколачивали их под рычание вечно похмельного воспитателя, бывшего матроса. И каторгу он предрекал им обоим, кстати, потому они и туда собирались вдвоем, только жизнь рассудила иначе. Жизнь пошутила, как за ней это водится…

Остаток дня прошел как-то сумбурно, без привычной четкости — залога успеха в делах. Наконец-то соизволил позвонить детектив, ведущий дело об убийстве официанта, и Алексу пришлось возвращаться в управление. Через полчаса знакомства с бумагами — на дорогу и то ушло больше времени — он убедился, что заподозрить в убийстве метрдотеля мог только человек, страдающий полной умственной непригодностью к полицейской работе. Или страстно желающий избавиться от этого дела, найдя первого попавшегося жертвенного агнца на роль убийцы. Была еще третья возможность: детектив мог выполнять чей-то заказ с целью скомпрометировать клуб, но это Алекс пока что всерьез не рассматривал, отнеся в область болезненной подозрительности.

Так или иначе, детективу хотелось отправить Антуана на каторгу, а появление королевского стряпчего этому мешало. У Алекса даже настроение улучшилось, пока он с упоением исследовал документы в поисках процессуальных нарушений, а потом по пунктам предъявлял их погрустневшему полицейскому.

Напоследок он затребовал доклад эксперта и предложил детективу пари: угадать, на какой минуте судебного заседания данное дело рассыплется с позорным треском?

Так что в «Бархат» Алекс приехал довольным. Время неуклонно двигалось к вечеру, хотелось есть, а клубная ресторация почти не уступала его любимому «Азимуту». Заглянув по дороге в злосчастное помещение, где взорвался астерон, Алекс оценил скорость и качество ремонта, поздоровался с дежурным метрдотелем, сегодня это был Тьерри, и поднялся наверх.

Анриетта была у себя. Алекс вошел — и замер. Задернутые в разгар дня плотные шторы, открытая, но непочатая бутылка на столе… Анри, свернувшись в кресле клубочком, поджав под себя ноги, задумчиво вертела в руках бокал, словно решая: налить в него бренди или грохнуть хрусталь о стену. Появление Алекса подсказало третий путь: вздохнув, Анри поставила бокал на широкий подлокотник кресла.

— А я собиралась безобразно напиться, — меланхолично сообщила она, поднимая глаза к рожку астероновой люстры и внимательно, как в первый раз, разглядывая его. — Собиралась-собиралась…

— И как? — поинтересовался Алекс, обходя стол и бесцеремонно присаживаясь на него напротив кресла Анриетты. — Собралась?

— Увы. Вон, видишь, бутылка уже час стоит. Открытая. А пить не хочу. Не стоит оно того.

— Тебе виднее, — согласился Алекс, поднимая бутылку за горлышко и принюхиваясь. — Отличный бренди. Тогда угости меня. Я бы выпил немного, но только за обедом. Спустимся в ресторацию?