Белая волчица - [6]

Гриша был на чердаке. Воображение парня смоделировало ситуацию, в которой мог оказаться Аникеев. Преступник действительно мог навести на него пистолет, причем с безопасного для себя расстояния. Размеры чердака позволяли это сделать. Аникеев мог задом дойти до самой кромки крыши, перемахнуть через ограждение. Но почему тогда преступник не оставил явных следов?

Пыли и грязи на чердаке хватало, но и следов ног там тоже было предостаточно. Всю зиму работники коммунальных служб счищали с крыши снег, сбивали сосульки. Такие люди больничными бахилами не пользуются.

Среди прочих криминалист выявил отпечатки обуви Аникеева. Других свежих следов он не обнаружил. Значит, Роман был на крыше один. Или же преступник пришел туда в чистой, возможно, домашней обуви. А сам Аникеев попал на чердак прямо с улицы, в ботинках, с подошв которых слетала мокрая грязь.

Да, вполне возможно, что Роман поднялся на крышу в одиночестве. Жильцы пятого этажа слышали, как открывалась дверь, но голосов на чердаке не было. Тихий разговор не улавливался человеческим ухом, зато громкий можно было услышать. А если преступник угрожал пистолетом, то разговор обязательно должен был идти на повышенных тонах.

Но если Аникеев сам свалился с крыши, то как и почему это произошло? Во-первых, он был трезв. Во-вторых, этот дом являлся для него чужим, никто его здесь не знал.

Если Роман собирался свести счеты с жизнью, то почему выбрал пятиэтажный дом, хотя в Бочарове имелись куда более высокие строения? Та же Юдаева жила в десятиэтажке. Он мог бы выпрыгнуть из ее окна.

Ведь Аникеев бывал у нее после недавней смерти Охоткина. Одинцов лично это выяснил. Он ездил на Волоколамскую улицу и разговаривал с Женей. Она ничего не скрывала. Если ей верить, у Романа и в мыслях не было сводить счеты с жизнью.

В последний раз Аникеев был у Юдаевой позавчера. Он приехал к ней, переночевал и вернулся в Москву. Как Роман объявился на улице Самарской, непонятно.

Одинцов не верил в самоубийство. Да и Загорьеву гибель Аникеева казалась весьма странной. Суицидники обычно смело смотрят в глаза своей смерти, идут к ней с открытым забралом, а этот пятился задом.

Но следов насилия на теле покойника не обнаружилось, предполагаемого убийцу никто не видел и не слышал. Поэтому дело могло быть переквалифицировано в самоубийство или подано под соусом несчастного случая. Головная боль никому не нужна.

Одинцова понять можно, за ним отдел уголовного розыска со всей его отчетностью и показателями, с него спрашивают, ему и огребать. Именно из этих соображений Гриша и смалодушничал, хотя и должен был дать ход делу по факту гибели Охоткина.

Трудно понять, каким образом кто-то заставил беднягу сунуть руку под проточную воду и одновременно взяться за оголенный электрический провод. В голове не укладывалось, как такое возможно без насилия, тем не менее Аникеев мог быть виновником его гибели. А теперь вот убили и самого Романа, возможно, потому, что он слишком много знал.

Во втором случае преступники сработали так же чисто, как и в первом, но на этот раз Кустарев готов был стоять до конца. Он пока не смог выявить свидетеля, который видел возможного убийцу Аникеева, но у него еще имелись время и возможности.

Гриша решил, что он еще вернется в этом дом и поговорит с жильцами квартир, расположенных на пятом этаже. Он обойдет и другие в поисках людей, которые днем находились на работе.

А в двадцать второй квартире на пятом этаже вообще никого не было. Соседи говорили, что там жила девушка. Где она сейчас, непонятно, но ведь домой-то обязательно вернется. Возможно, она и слышала, и видела.

Кустарев открывал дверцу своей машины, когда увидел девушку в сером синтепоновом пальто. Среднего роста, худенькая. С такой комплекцией она могла не идти, а лететь над землей, но ее походка казалась тяжелой. Да, пусть так, но нисколько не грубой и уж тем более не сиволапой.

Просто у девушки не было настроения, а бедрами вилять она не привыкла. Да и одежда на ней не та, чтобы демонстрировать изящную походку. Пальто у нее серое как по цвету, так и по восприятию, сапоги такие же дешевые, к тому же на низком каблуке.

Но Грише казалось, что эта девушка, внешне совершенно серая, светилась изнутри. При взгляде на нее в голове у него мелькнули мысли о луче света в темном царстве, глотке свежего воздуха в угарном дыму, теплом ветерке в ледяной пустыне.

Сумерки сгустились, а уличные фонари еще не разгорелись. Видимость была неважной, к тому же голову девушки покрывал капюшон, но Гриша сумел рассмотреть ее. Русые волосы зачесаны назад, лицо прямоугольной формы, скулы высокие и широкие, глаза обыкновенные, нос с закругленным кончиком, небольшой рот, относительно тонкие губы. Роста чуть выше среднего, слегка сутулится.

Казалось бы, ничего особенного в ее внешности Гриша не заметил, но сердце почему-то ухнуло в груди. Он едва глянул на нее, а она уже произвела на него впечатление.

Может, все дело в глазах? Но вроде бы ничего необычного в них нет. Они не большие, хотя и не маленькие. Брови тоже самые обыкновенные.

И все-таки дело, пожалуй, в глазах. Девушка едва глянула на Гришу, но этого хватило, чтобы он вспыхнул изнутри. Взгляд у нее мягкий, вроде спокойный, но почему-то зажигательный.