Белая Роза. Игра теней - [194]

Ох, дьявол!

Одноглазый остановил ее. Мы с Госпожой снова взяли ее в клинки, но без особого эффекта. Затем Мурген достал ее наконечником копья, служившего древком нашему знамени.

И тут она взвыла, как проклятая.

Что за черт?

Она снова двинулась прочь, однако Меняющий Облик уже был на ногах. Он принял облик форвалаки, громадного черного леопарда-оборотня, которого почти невозможно убить или ранить, прыгнул на Зовущую Бурю и принялся рвать ее когтями.

Она сопротивлялась как могла. Мы отодвинулись в сторонку, чтобы не подвернуться под горячую руку.

Не знаю уж, что именно такого и в какой момент Меняющий Облик сделал. Может быть, Одноглазому просто-напросто почудилось. Но он скользнул ко мне и прошептал:

— Это он, Костоправ. Это он убил Тамтама.

То было давно. Я и забыть успел. Но Одноглазый не забыл и не простил. Тамтам был его братом…

— Что ты намерен делать?

— Не знаю. Но что-то делать надо.

— А что будет с остальными? Мы ведь лишимся нашего ангела-хранителя…

— Мы его всяко лишимся, Костоправ. Все, что ему нужно, он завершит здесь. Будет ли жив, нет ли, но, как только он ее прикончит, мы его лишимся.

Он был прав. Все шансы были за то, что Меняющий Облик перестанет быть старым, верным псом Госпожи. Если уж кончать с ним, то именно сейчас. Удобнее случая не представится.

Бьющиеся рвали друг друга минут пятнадцать. Похоже было, все шло не столь гладко, как на то надеялся Меняющий Облик. Зовущая Бурю дралась чертовски хорошо.

Но он победил. Вроде бы. Она перестала сопротивляться. Он лежал задыхаясь, не в силах двинуться. Она обхватила его руками и ногами. Из сотни маленьких ран на его теле сочилась кровь. Он негромко выругался. Мне послышалось, что он проклинает кого-то за помощь Зовущей Бурю и обещает сразу после нее прикончить этого кого-то.

— Ты ему еще для чего-нибудь нужна? — спросил я Госпожу. — Я не имею представления, сколько ты знаешь, и мне, в общем, на это плевать… Но лучше подумай, что он задумал на тот момент, когда перестанет нуждаться в нас в качестве тягловой лошади.

Она медленно покачала головой.

Что-то скользнуло через край парапета за ее спиной. Еще одна форвалака, поменьше. Я уж думал, что мы — в большой беде, но ученица Меняющего Облик допустила тактическую ошибку: начала менять облик. И закончила как раз вовремя, чтобы крикнуть Одноглазому:

— Нет!

Тот где-то добыл себе дубинку и двумя быстрыми героическими ударами вышиб сознание из Меняющего Облик и Зовущей Бурю. Настолько они вымотали друг друга.

Спутница Меняющего Облик бросилась к нему, но Мурген подсек ее ногу наконечником копья, несшего наше знамя. И здорово ранил ее. Хлынувшая кровь залила все полотнище знамени. Она закричала, словно в адских муках.

И тут я узнал ее. Давным-давно, когда я видел ее в последний раз, она кричала часто и много.

В какой-то момент схватки на зубцах собралась целая стая ворон. Они издевательски захохотали.

Все бросились на женщину, пока она не успела что-либо предпринять. Гоблин живо сварганил что-то вроде крепких магических пут, лишивших ее способности двигаться. Она могла лишь вращать глазами.

Одноглазый обернулся ко мне:

— Костоправ, есть у тебя при себе нить для сшивания ран? Игла у меня имеется, но ниток, боюсь, не хватит.

Это еще к чему?

— Есть немного.

Я всегда ношу при себе кое-какой лекарский припас.

— Дай-ка.

Я отдал ему нить.

Ом снова отвесил Меняющему Облик и Зовущей Бурю по удару.

— Чтобы уж наверняка вырубились. Не могут они, пока без сознания, пользоваться особыми силами…

Присев на корточки, он принялся зашивать им рты. Покончив с Меняющим Облик, он сказал:

— Разденьте его. Зашевелится — гасите.

Что за черт?

Процесс становился все отвратительнее и отвратительнее.

— Что за дьявольщину ты творишь? — спросил я.

Вороны веселились вовсю.

— Зашиваю все отверстия. Чтобы дьяволы не выбрались наружу.

— Что?!

Может, он и находил в этом резон, но я — нет.

— Старый трюк, известный на моей родине. Избавляет навсегда от злых колдунов.

Покончив со всеми отверстиями, он сшил вместе пальцы их рук и ног.

— Теперь следует завязать в мешок с сотней фунтов камней и бросить в реку.

— Тебе придется сжечь их, — сказала Госпожа. — Все, что не сгорит, размолоть в прах, а прах развеять по ветру.

Секунд десять, не меньше, Одноглазый взирал на нее.

— То есть я все это делал зря?!

— Нет, это тоже будет полезно. Тебе, пожалуй, не понравится, если они очнутся во время сожжения.

Я изумленно взглянул на нее. Это было совсем не похоже на Госпожу. Затем я обратился к Мургену:

— Так ты собираешься поднимать знамя?

Одноглазый ткнул ногой ученицу Меняющего Облик.

— А с этой что? Может, мне и ее обработать?

— Нет, она ничего не сделает. — Я присел возле нее на корточки. — Теперь я тебя вспомнил, дорогуша. Процесс затянулся, потому что не часто мы видели тебя тогда, в Арче. Ты весьма скверно обошлась с моим приятелем, Каштаном Шедом, — Я взглянул на Госпожу, — Как думаешь, что с нею делать?

Она не отвечала.

— Молчишь? Ладно. После поговорим, — Я перевел взгляд на ученицу — Лиза-Делла Бовок. Ты слышишь, как называю я твое имя? — Вороны о чем-то затараторили меж собой. — Я дам тебе некоторое время. Чего ты, скорее всего, не заслуживаешь. Мурген, найди, где ее запереть. Когда будем готовы к выступлению, выпустим. Гоблин, поможешь Одноглазому. — Я поднял глаза на отрядное знамя, снова обагренное кровь и снова дерзко реющее по ветру. — Ты, — я указал на Одноглазого, — обо всем позаботишься на совесть. Если не желаешь, чтоб эта парочка, подобно Хромому, наладилась мстить нам.