Белая Россия. Народ без отечества - [40]

. После этого Гайда потерял свое положение, но его не казнили. Чехословакия, не будучи Сибирью, не может освоить тамошние эффективные методы.

Однако и бывшему соратнику Гайды — атаману Семенову тоже не повезло. Он не выдавал никому военные тайны, а лишь мечтал о покое. Однако японские власти не исполнили его желания: в один, столь же несчастный, день они конфисковали белогвардейские деньги, которые неосторожный атаман положил в банк. Подобно Гайде, ему пришлось начинать жизнь сначала. Исходив русские колонии на Дальнем Востоке, Семенов собрал вокруг себя единомышленников. Теперь его действия были по душе японцам, намекнувшим на возможность создания эмигрантского государства. Для его управления Семенов стал готовить партию русских фашистов, куда с энтузиазмом стекались бывшие генералы и офицеры, оставшиеся без работы. Программа партии атамана была проста, но многообещающа. Она начиналась и кончалась словами «Стереть с лица земли!». В подобном отношении нуждались коммунисты, евреи, социалисты, интеллигенты, ученые, литераторы, пролетарии, артисты. После их сокрушения ничто не могло бы помешать возрождению Святой Руси.

Лидер партии был найден в Чехословакии. Однопартийцы на Востоке произносили имя Гайды с трепетом и волнением. Его прошлое, нашумевшее в сибиро-монгольских степях и лесах, гарантировало стойкость. Правда, сей великий человек в настоящее время находился в тюрьме. Но кто осудил его? Социалисты, интеллигенты, республиканцы! Это обстоятельство служило лишь в его пользу. Гайда заявил, что встречает партийный проект с одобрением, и восточные эмигранты отправили ему в тюрьму ответную телеграмму с выражением признательности.

Одновременно атаман Семенов заявил, что намерен занять половину Сибири и прогонит на западную сторону Байкала те лица, которые включены в его программу по сокрушению. Однако это великое время еще не наступило. Генерал Гайда все еще сидит под замком, хотя члены новой партии уверены в том, что великий герой вот-вот выйдет из заключения ради освобождения Сибири, по крайней мере, ее забайкальской половины.

В ожидании свободы — и Гайды, и Сибири — собираются подписи и печатаются воззвания. Распространяются и тут же опровергаются слухи. Должность Гайды на время занял генерал Косьмин[73], сообщивший соратникам, что для открытой военной борьбы ему нужно дождаться посланных кем-то откуда-то ста миллионов долларов.

Эмигранты стекаются со всего мира на Дальний Восток и расселяются на берегах японских морей, с нетерпением ожидая из Чехословакии генерала Гайды…

Глава XXVI. Борьба против СССР

Смысл любой политической эмиграции — в борьбе против правительства своей родины. Борьба русской эмиграции не стихала. Обычные методы этой борьбы требуют лекций, ругани, воззваний. Но не все эмигранты умеют писать статьи и ораторствовать. Кто-то должен слушать и читать воззвания, или же идти в открытый бой с врагом.

Число молодых эмигрантов, готовых сражаться с большевизмом не на жизнь, а на смерть, велико. Они делятся на два фронта. Оба — сторонники террора, оба хотят бороться против Советов с оружием в руках. Разница лишь в выборе поля битвы. Первые воюют везде, в том числе и в Европе. Вторые же намерены свести счеты с большевиками только в России. Действия первых известны. Они казнили советских послов — Воровского в Швеции и Войкова в Варшаве, организовав охоту романтического толка на представителей Советов в Европе. Это привело к тому, что крупные большевицкие чины не отваживаются больше ехать на Запад.

Душой этого белого террора стал знаменитый Борис Савинков. При Керенском самый знаменитый террорист России служил военным министром. Изгнанный за границу большевиками, он создал отряд террористов. Он получал из неизвестных источников средства и задания, выполнение которых было для него делом чести. Не все известно в загадочной жизни Савинкова.

В 1922 году он объявился в Берлине, решив на сей раз казнить самого комиссара иностранных дел Чичерина. Обстоятельства этой охоты стали недавно известны лишь по случайности.

Савинков обосновался с членами своей террористической организации в берлинском квартале Шарлоттенбург. Он сдружился с работниками отелей, где останавливались члены советской делегации, с медсестрами и врачами, которые их обслуживали, зная в итоге каждый шаг Чичерина. Наконец, подошел день покушения, когда советские дипломаты должны были покинуть немецкую столицу. Савинков и его сообщники собрались на Потсдамском вокзале, вооруженные пистолетами, ножами и ядом. Несмотря на полицейские кордоны, им удалось пройти на перрон. Поезд был готов к отправлению. Прибыли носильщики с чемоданами и мелкие чиновники. Террористы потянулись за своими пистолетами. Но Чичерин не пришел. Поезд тяжело двинулся, покушение не состоялось. Выяснилось, что Чичерин опаздывая на поезд, догнал его на автомобиле на одной из следующих станций.

Число покушений на жизнь большевиков за границей определят будущие исследователи. Согласно советским источникам, их уже сотни, однако эмигранты заявляют, что многие теракты — выдумки большевиков.

В один прекрасный день эти покушения стихли. Даже самые ярые анти-большевики решили, что не имеют больше права пользоваться гостеприимством Европы ради охоты на большевиков.