Белая овца - [3]

Но всё это оказалось не для него.

В каждой семье имелась своя черная овца. В этом не было абсолютно ничего необычного. Его сестры любили играть с разумом и чувствами окружающих, его мать хотела подмять под себя весь мир. Но вот сам Жон?.. Он унаследовал от своего отца гораздо больше, чем кто-либо от него ожидал. Ну, кроме уверенности в себе.

Сделав глубокий вдох, он поднял свой взгляд на мать, уже догадываясь, что все остальные сейчас смотрели именно на него, ожидая его ответа.

– Я хочу стать Охотником.

Тириан истерически расхохотался.

– Милый, – вздохнула Салем, пока Жон старался как можно сильнее вжаться в спинку своего кресла. – Мне казалось, что мы с тобой уже когда-то обсуждали эту тему. Ты – принц Гриммов, мой наследник и единственный сын. Я знаю, что есть различные исключения, как, например, твой отец, но становиться Охотником тебе?

– Это именно то, чего я хочу, – повторил Жон, отчаянно стараясь сделать так, чтобы его голос при этом не дрожал.

– Позволять ему проводить целые дни в библиотеке было ошибкой, – заметил Хазел, глядя через стол прямо на Синдер.

– Он был весьма любознательным ребенком, – ответила ему та, сложив руки под грудью. – А чтение книг оказалось отличным занятием для него.

– Какое чудесное оправдание, – тут же присоединился к их беседе Воттс. – Но, дорогая моя, поправь меня, если я ошибаюсь. Не потому ли ты оставляла его в библиотеке, что так было удобнее именно для тебя? И это несмотря на то, что наша госпожа доверила тебе своего единственного сына? Как недостойно.

Жон отчетливо услышал, как его старшая сестра скрипнула зубами.

– Синдер проделала огромную работу, – поспешила вмешаться Салем, пока спорщики не перешли к применению силы. – Сомневаюсь в том, что она вообще горела желанием тратить всё свое свободное время на возню с ребенком. И всё же я считаю, что в результате у меня вырос просто замечательный маленький Гриммлинг.

– Благодарю, моя госпожа, – кивнула Синдер, в то время как самого Жона перекосило от использованной его матерью клички. Но ведь он даже не являлся полноценным Гриммом… Вот зачем ей всегда было нужно настолько его унижать?

– И всё же ты читал слишком много сказок, – проворчал Хазел. – Мир совсем не такой, как написано в этих книгах, Жон. Думаю, я воспитал бы тебя гораздо лучше.

Тот вздрогнул, не решаясь встретиться взглядом с самым суровым своим дядей. Разочарование Хазела больно его ранило, но Жон уже успел привыкнуть ко всему этому. Всё, что он делал, рано или поздно вызывало у окружающих лишь разочарование. Он всегда оказывался недостаточно сильным, чрезмерно добрым и слишком уж отличавшимся от остальных членов своей семьи…

– Не стоит так горячиться, – пришел ему на помощь дядя Воттс. – Нет абсолютно ничего плохого в том, чтобы читать книги. Острый ум сам по себе является немалой силой.

Он перегнулся через стол.

– И поэтому, мальчик мой, почему бы тебе не позабыть о карьере Охотника и не поработать вместе со мной? – широко улыбнулся ему Воттс и даже раскрыл свои объятья. – Политика и наука, мальчик мой, – вот где сокрыто истинное могущество.

Жон неловко поерзал в своем кресле, стараясь не смотреть ему в глаза. Вот как на это можно было ответить так, чтобы никого при этом не обидеть?

– Он считает подобные вещи очень скучными, – произнесла его старшая сестра, даже не скрывая своей самодовольной улыбки. – И кто может его за это винить?

– Возможно, что он и не считал бы так, – огрызнулся Воттс, – если бы кое-кто старательно не настраивал его против этой идеи.

А затем он повернулся обратно к Жону.

– Не слушай ее, мальчик мой, – сказал Воттс, причем на его лице и в голосе уже не было ни малейшего следа раздражения. – Политика вовсе не скучная. Я могу научить тебя, как изменить мир!

– Забудь обо всей этой ерунде, – рассмеялся Тириан, хлопнув ладонью по столу, а затем еще раз, скорее всего, просто потому, что ему понравился этот звук. – Твой дядя научит тебя абсолютно всему, что тебе понадобится в жизни. Я… эм… я могу научить тебя политике, как изменить мир и всему прочему.

Воттс лишь немного поморщился, в то время как сам Жон контролировал выражение своего лица гораздо хуже.

– Дядя Тириан, – медленно произнес он. – Ты же убиваешь людей…

– Я убиваю важных людей, – даже как-то оскорблено отозвался тот. – А это всё еще считается политикой!

Салем жестом призвала всех к молчанию, всё так же не отводя своего взгляда от Жона.

– Милый… ты и правда хочешь стать Охотником? Ты же знаешь, что твой отец – исключение. Но он был Охотником еще задолго до встречи со мной. Ты что, и правда желаешь посвятить всю свою жизнь истреблению Гриммов?

Манни за его спиной жалобно заскулил, заставив Жона вздрогнуть.

– Нет, не истреблению Гриммов, – сказал он, прекрасно понимая, как лицемерно это прозвучало. – По крайней мере, не разумных. Но я хочу быть героем – быть Рыца-…

– Сказки, – повторил Воттс слова Хазела. – Миру вовсе не нужны герои, мальчик мой.

– Почему бы тебе не попробовать что-нибудь другое? – с улыбкой предложила Салем. – Сейчас тебе наконец исполнилось семнадцать лет, а Синдер всего лишь на три или четыре года старше тебя, да еще и обладает такой замечательной фигурой. Не думал ли ты о том, чтобы остаться дома, заняться хозяйством и всё такое прочее?