Белая ночь - [50]

— Мам, я пойду немного погуляю. Через час вернусь, так что не переживай.

— Кто это, Саша? — ее голос был скорее удивленным, чем сердитым.

— Это наш с Алексом общий знакомый, — ответила я уклончиво и скрылась в своей комнате, чтобы избежать дальнейшего допроса. Но это мне не помогло. Одевшись, я заметила, что моя расческа и помада остались в ванной. Для того чтобы до них добраться, нужно было пересечь всю квартиру. Сначала я даже решила обойтись без них, но один взгляд в зеркало изменил мои намерения. Пришлось идти. Вот там-то мама меня и поймала.

— Саша, — сказала она серьезно, — я не собираюсь вмешиваться в твою жизнь, но ты должна помнить одно: не ошибись. Я не хочу, чтобы ты в конце-концов осталась одна. Поверь мне, это очень непросто!

Я понимала, чего стоило ей сказать мне это. Ее одиночество всегда было ее болью. Поэтому я ответила:

— Не беспокойся, мама. Я отдаю себе отчет в том, что делаю.

— Надеюсь.

'Я тоже надеюсь', - мелькнуло у меня в голове. Помахав ей рукой, я закрыла за собой дверь. Дэвида на площадке уже не было. Он ждал меня внизу.

— Пойдем пешком, — предложила я.

— Я не против.

На нем уже была одета легкая кожаная куртка, видно он успел об этом позаботиться, пока меня ждал. А вот я что-то не подумала. На мне была лишь тонкая водолазка. Но возвращаться уже не хотелось. 'Ладно, за час не замерзну' — убедила я саму себя. Мы спустились к Неве и медленно пошли вдоль набережной. Мне хотелось показать ему свои любимые места, где прошло мое детство. С самого рождения я жила в этом районе. Мой отец получил эту квартиру от своих родителей, а когда уходил, оставил ее нам. Он всегда был очень заботливым по отношению ко мне, и потому вопрос о переезде даже не вставал.

Питер был для меня самым лучшим городом на свете. Я обожала узкие улочки старых кварталов и широкие проспекты более новых районов. Я гордилась тем, что жила рядом с Университетской набережной, где исторически была сосредоточена студенческая жизнь этой части города. С самого детства мне нравилось вдыхать атмосферу веселости и беззаботности, которая всегда окружала студентов. Здесь недалеко в государственном университете как раз и работа моя мама. Но я почему-то, когда пришло время, выбрала другой вуз, решив стать архитектором. Но все равно этот район был самым любимым для меня, потому что здесь прошло мое детство. Вот сейчас мы с Дэвидом шли вдоль Невы, мимо тех спусков и причалов, где я проводила время, с подругами, а иногда одна с книгой или же просто с плеером.

Над городом горел закат. Солнце висело у горизонта, не смотря на поздний час. Белые ночи еще не набрали свою окончательную силу, но и сегодня город был прекрасен. Я рассказывала Дэвиду о Питере. Он слушал с интересом, видно было, что здесь он никогда не был. Я спросила его об этом.

— Да, — ответил он, — мне никогда не доводилось бывать в Петербурге. Я видел белые ночи в Сибири, в Европе и в Канаде, но это совсем другое дело.

— У нас есть еще разводные мосты, — с гордостью сказала я. — Зрелище потрясающее, но мы его не дождемся сегодня.

— Ну вот, опять придется все делать самому, — вздохнул он с напускным разочарованием. — Это нечестно. Ты обещала показать мне все достопримечательности.

Я засмеялась. С ним было так легко. Казалось, что рядом со мной мальчишка. Хотя я отдавала себе отчет в том, что он во всех отношениях уже далеко не мальчик. Но он умело скрывал свое превосходство надо мной, и только глаза выдавали его настоящий возраст.

— Почему ты общаешься со мной? — я не смогла удержаться от вопроса. — Ведь я такая глупая.

— Глупость-не та категория, о которой стоит тебе говорить. Ты просто юная, немного наивная, неопытная, но совсем не глупая. Ты пытаешься сравнить меня с собой, но не делай этого никогда. Жизнь наложила на меня свой отпечаток, и поверь мне, это клеймо больно жжет меня.

В его глазах я уловила такую грусть, что пожалела о своих словах. Видно, я бередила его рану, которую он не хотел трогать.

— Извини, Дэвид. Я слишком много болтаю.

Мы шли некоторое время молча. Мой взгляд упал на небо, и я увидела, что из-за горизонта показался бледный краешек луны. Я вспомнила свой сон.

— Дэвид, а что такое Великое Полнолуние?

— Откуда ты о нем знаешь? — удивился он.

— В моем сне Отступник говорил об этом.

— Дело в том, что это особое время в жизни Хранителей. С давних пор Книга Жизни была для них основным источником мудрости и знаний. Но прочитать ее можно только в ночь Великого полнолуния, которое бывает раз в пятьдесят лет.

— Не очень-то часто. А как же они обходятся без нее все оставшееся время?

— Не забывай, что их жизнь длиться намного дольше, чем твоя. Поэтому полстолетия для них не такой большой срок.

— А чем тогда отличается Великое полнолуние от обычного?

— Помнишь, я говорил тебе, что в горах есть Храм. Его крыша состоит из двух частей, напоминающих китайские пагоды. Если смотреть со стороны с определенной точки, видно, что они образуют ложбинку. Если верить дошедшим до меня легендам, раз в пятьдесят лет полная луна встает над горизонтом именно в нужном месте, полностью повторяя контуры этой ложбинки. Она словно сливается воедино с Храмом. Там есть особый зал, расположенный внутри этого необычного здания. Именно в эту ночь свет луны наполняет эту тайную комнату, где хранится Книга Жизни, попадая на янтарные камни и открывая Хранителям все тайны, содержащиеся в Книге.