Белая ночь - [30]

— Я помню твоего деда, — сказала я, — он был очень добр ко мне.

— Да, он был хорошим человеком, — ответил Алекс.

— Извините, сегодня музей не работает. Санитарный день, — раздался старческий голос откуда-то из темноты.

Приглядевшись, я увидела маленькую старушку, сидящую на стуле у окна. Она натирала тряпкой какую-то медную вещицу.

— Меня зовут Александр, — представился Алекс, — я внук Свиридова Алексея Федоровича. С кем я могу поговорить о нем?

Старушка оживилась. Она отложила свою тряпку и встала со стула.

— Александр, как же ты вырос! — она подошла ближе к нам, тяжело шаркая ногами. Видно было, что каждый шаг дается ей с трудом. — Помнишь бабу Любу? Когда-то ты с удовольствием уплетал мои пирожки с вишней.

— Баба Люба! — Алекс просиял. — Я не узнал Вас. Здесь так темно.

— Да нет, тут дело не в освещении, просто годы уже берут свое. Видишь, еле хожу. А было время, когда мы с экспедицией проходили десятки километров без привала.

Я поняла, что им двоим сейчас не до меня и, улучив момент, улизнула от них. Мне очень хотелось снова пройтись по залу, чтобы воскресить в памяти удивительные моменты далекого детства. Каждый стеллаж был мне знаком, даже их расположение осталось прежним. Лишь в середине не хватало низкого столика. Как сейчас помню, он стоял в самом центре зала, освещенный сверху двумя лампами, от чего отбрасывал две таинственные тени в обе стороны. Четыре резные каменные ножки в виде слонов хоботами поддерживали массивную столешницу из того же камня. Тогда на нем были разложены в строгом порядке фигурки из золотистого полупрозрачного камня. Как я теперь понимала, это был янтарь. Мне очень нравился тот столик с его потрясающими каменными игрушками.

Однажды мне разрешили потрогать их. Я помню, с каким восторгом я держала в руках эти вещицы. Они были теплыми и очень гладкими на ощупь, а если сквозь них пропустить солнечный свет, он преломлялся, рассыпаясь на полу удивительным узором. Пускать зайчиков научил меня дедушка Алекса. Именно он показал мне это чудо. Все фигурки были разными, ни одна не повторялась. Некоторые из них напоминали какие-то символы, сейчас я назвала бы их иероглифами, другие изображали сказочных животных и птиц. Их было много, больше десятка. Теперь их нигде не было видно. Жаль, мне бы очень хотелось посмотреть на них еще раз.

До меня донесся голос Алекса.

— Мы пришли сюда по важному делу.

— А кто твоя спутница? — старушка рукой указала в мою сторону.

— Это моя девушка, ее зовут Саша.

'Моя девушка' — восторженно повторила я про себя. Эти слова заставили меня тут же позабыть все мои недавние обиды. Он сказал не 'подруга', не 'знакомая', а именно 'моя девушка'. 'Все-таки как мало нужно женскому сердцу для счастья!'. Я улыбнулась-ради этих двух слов стоило забросить сегодня учебу.

— Очень милая, — отозвалась пожилая женщина, — но такая худенькая.

Она жалостливо покачала головой, а Алекс рассмеялся.

'Ну и что! — подумала я, — Конечно, кое-где мне можно было бы добавить объема, но в целом моя фигура меня всегда устраивала!'

Поговорив еще немного о всякой ерунде, Алекс перешел к главному. Я прислушалась.

— Нам нужно встретиться с человеком, который был бы близко знаком с моим дедом и его работой. Может, Вы подскажете мне?

Он замолчал, и мы оба обратились в слух.

— Да, есть такой человек, — не задумываясь, ответила старушка. — Это профессор Симаков. Он долгие годы дружил с твоим дедом, а теперь возглавляет фонд, которому принадлежит этот музей. Он многое знает об исследованиях Свиридова. Сходите к нему, он заведует кафедрой в Педагогическом университете им. Герцена.

— Да, мы сейчас же к нему поедем, — ответил Алекс и, повернувшись ко мне, спросил, — ты готова еще на час пожертвовать своей учебой?

— Думаю, да, — уверенно проговорила я.

Сегодня я готова была идти с ним куда угодно! Прощаясь со старушкой, я все-таки не выдержала и задала свой вопрос.

— Скажите, а где сейчас тот стол с янтарными фигурками, который стоял тут лет пятнадцать назад?

Баба Люба удивленно на меня осмотрела.

— Ты знаешь о нем?

— Да, так уж получилось, что я бывала здесь в детстве. Он стоял вот тут, — и я указала на то место, где в моей памяти был расположен экспонат.

— Точно, здесь он и стоял, — ответила старушка.

Видно было, что мой интерес к музейным ценностям сильно ее порадовал.

— Но, к сожалению, этот экспонат для нас потерян навсегда, — ее и без того морщинистый лоб нахмурился, — года полтора назад, еще при жизни Свиридова, фигурки были украдены из музея. Удивительное дело, ничего больше не взяли, а их унесли. В последнее время стол был накрыт стеклянным колпаком и был закрыт на замок. Он даже не был разбит, а замок так и остался висеть на месте. Янтарь просто исчез. У меня в тот день был выходной, но сам Алексей Федорович был здесь. День прошел как обычно, приходили какие-то посетители, осматривали музей, а потом уже перед самым закрытием он вдруг заметил, что не хватает его основного экспоната. Конечно, был скандал! Алексей Федорович был так расстроен этой пропажей — фигурки были очень важны для него. Он считал их основой всей экспозиции. Мне кажется, что этот случай сильно надорвал его сердце. Он казнил себя, что не смог уберечь свое сокровище и частенько после этого говорил: 'Нужно было хранить их в сейфе. Кто теперь знает, кому в руки они попали!'