Белая Бестия - [2]

«Вот ты и побей, — ухмыльнулась одна из баб — Смелая какая. А нам потом без мужиков век куковать. Ты что ль их заменишь? Большевики вона землю обещают. А что твой Деникин? Всю жизнь на нас отъедался, а теперь на нас же в рай въехать хочет». «Цыц, дура! — осадил бабу, видно, ее муж или родственник. — Не смыслишь ни в чем, так молчи».

Однако Белоглазова на бабу не обиделась. «А что, — сказала она. — Добрая идея. Раз мужики трусливее зайцев, так надобно самой охотником становиться. Свой отряд создам. Кто ко мне захочет, приходи завтра на пасеку». «Атаманша-а, — всплеснула руками разговорчивая баба. — Во-она как… Бестия белая».

Ухмыльнулись казаки, а на утро человек тридцать все же пришли на пасеку. Привели коня по кличке «Смелый» и Анне. Тот попытался взбрыкнуть, но был остановлен крепкой, не девичьей хваткой, покорился. Мужики только удивлялись.

Отряд Белой бестии, так сходу Анну и прозвали казаки, не стал сидеть сложа руки. Буквально через несколько дней он совершил налет на оружейный склад большевиков в станице Медведевская. Взяли около 15 тысяч патронов, три ящика гранат, 200 винтовок, два пулемета Максима и даже легкую пушку. На другой день атаковали с помощью нее железнодорожную станцию под Ростовом, где комиссары устроили временный штаб.

Первым же снарядом попали в паровоз бронепоезда. Он переломился пополам с жутким грохотом, выпустив как умирающий дракон, клубы дыма и пара. Опрокинулся носом на рельсы, заблокировав подъездные пути. Ничего не понимая, большевики начали палить куда ни попадя. «Деникинцы! Кадеты окружают!» — стали кричать, выскочившие со всех сторон белоглазовцы, усугубляя панику. И побежали красные. Бросили вагоны бронепоезда. В них, перестреляв тех кто остался внутри, забрались казаки, начали бить из пулеметов по убегающим.

Победа была неожиданной и полной. Слухи о Белой бестии и ее отряде быстро расползлись по донской и кубанской землям. К ней стали приходить офицеры из Ростова, Новочеркасска и Таганрога. Но кормить бойцов только идеей долго невозможно. Людям нужно платить деньги. А с этим было трудно. Поэтому как только Добровольческая армия вернулась из похода после неудачного штурма Екатеринодара, Анна решила познакомиться с генералом Деникиным. Не стыдно теперь командующему в глаза посмотреть.

Антон Иванович принял атаманшу в станице Белая Глина радушно. По-отечески приобнял, предложил пирожные, которые прислали купцы «по случаю счастливого возвращения из похода». «Издеваются? Лучше б денег дали». Но дамы из артиллерийской роты были рады такому подарку. Антон Иванович сам любил сладкое, хоть и скрывал это от подчиненных. Но теперь удержаться не смог, велел адъютанту принести пирожных и себе.

— Кушайте, Анна Владимировна, — угощал он Белоглазову, усадив за стол просторной хаты, где временно разместился штаб армии. — Сейчас и чайку принесут. Не тот, конечно, теперь у нас чай, не тот. Вот поручик Хаджиев, адъютант Лавра Георгиевича Корнилова, царство ему небесное, готовил напиток, это да. Всем чаям чай. Поручик тяжело перенес смерть командующего, говорил, что для него будто солнце исчезло с небосклона. Решил вернуться в родную Хиву. Что ж, вольному воля, я не осуждаю, лихой текинец был. С ним еще десяток таких же орлов. Под Екатеринодаром многие полегли.

— Что же вы город-то не взяли? — прищурившись, спросила Анна. Ее колючий взгляд проникал прямо в душу, царапая там что-то внутри.

Деникин растерялся. Таких красивых, острых глаз он давно не видел. Антон Иванович аж встряхнул головой. И даже не от прямого, обескураживающего вопроса, а именно от этого ледяного, пронизывающего до самых глубин, взгляда. Ответил же обтекаемо:

— Враг оказался сильнее нас.

— Ерунда. Непобедимых врагов не бывает. Любого можно уложить на лопатки, нужно только знать его слабое место. Видно, вы не все просчитали.

Принесли чай. Антон Иванович сам поухаживал за дамой, наполнив простые глиняные кружки довольно ароматным напитком.

— Союзники теперь иногда подбрасывают, колониальный.

— Лучше бы они вам пушек подбросили.

Деникин сел напротив Анны, всмотрелся в ее красивое лицо. Налил себе чай в блюдечко. Он любил его пить так, по-домашнему.

— Я ведь, Анна Владимировна, хорошо знал вашего батюшку. Героическим офицером был, — сказал генерал, макая в блюдце кусок рафинада. — В 1915 году под Лутовиско его батальон 4 стрелковой бригады, которой я командовал, взял в плен почти 2000 австрийцев. Мы их тогда отбросили за реку Сан. Меня наградили орденом Святого Георгия, а…

— Так почему же Добровольческая армия все таки не взяла Екатеринодара? — прервала Анна вопросом воспоминания Деникина.

Генерал, державший блюдечко с чаем, и собираясь уже отхлебнуть, чуть не выронил его. Закашлялся. Вытер полотенцем намокшие от пара белые усы. Встал, подошел к окну.

— Я тоже пытаюсь ответить себе на этот вопрос, — сказал командующий, не оборачиваясь. — Мы были не готовы к походу. Мало сил, снаряжения, средств. Союзники, вы верно заметили, нам только пустяками помогают. Денег обещают какой месяц, 10 миллионов рублей и то под залог российских банков. Дай-то бог хоть так. А ведь мы из 80 дней «Ледяного» похода, 44 дня вели бои. Больше половины из них еще до штурма Екатеринодара. 700 снарядов на 12 пушек, 150 патронов на человека. У большевиков было заметного преимущество во всем.