Бехтерев - [10]

В Вятке вокруг Павленкова сплотился кружок демократически настроенных местных и ссыльных интеллигентов, общался он и с гимназистами-старшеклассниками. Губернатор В. И. Чарыков доносил министру внутренних дел, что «у Павленкова часто собираются молодые люди, на которых он имеет большое влияние», что «он знаком и дружен с лицами, привлеченными к дознанию о государственном преступлении», что «через него выписывают в Вятскую губернию книги, имеющие противоправительственное направление», что из окружения Павленкова «может составиться тесный кружок, не совсем благонадежный в политическом отношении».

Знаменательно, что у вятской администрации к тому времени изменилось отношение не только к политическим ссыльным, но и к их возможности влиять на местное население. И в донесениях губернатора в центр уже появляются такие высказывания: «Политические ссыльные зачумляют молодых людей своими вредными идеями, делают их учителями и проповедниками своего зловредного учения между товарищами и подругами».

Есть основание предполагать, что Павленков содействовал созданию в Вятке нелегальной библиотеки, находившейся в комнате с отдельным входом в доме купца Шуравина. В комнате этой жил сын хозяина дома гимназист Петр Шуравин, который и принял на себя функции хранителя библиотеки. Один из читателей этой библиотеки, в ту пору также гимназист, Н. А. Чарушин, позже писал о ней следующее: «В нашей библиотеке имелись книги и изъятые из обращения, и хотя она была конспиративна, но клиентов у нас всегда было в изобилии. В то время фискальство и доносительство были не в моде, и потому некому было осведомить начальство. Благодаря этому библиотека просуществовала многие годы, содействуя духовному развитию подрастающего поколения». Вятские гимназисты имели возможность брать книги и у местного издателя и владельца книжного магазина с библиотекой А. А. Крисовского, который охотно давал вятской молодежи книги для чтения.

Таким образом, возможностями найти нужную книгу не в одном, так в другом месте вятские гимназисты располагали, книголюбы в этом отношении сетовать на судьбу не могли. А Володя Бехтерев книги любил и читал много. Позже, вспоминая свои гимназические годы, он напишет: «Полагаю, что не было сколько-нибудь известной популярной книги по естествознанию… которая бы не побывала в моих руках и не была бы более или менее основательно проштудирована с соответствующими выписками. Нечего говорить, что такие книги того времени, как Писарева, Португалова, Добролюбова, Дрейпера, Шелгунова, и других перечитывались с увлечением по многу раз. Нашумевшая в то время теория Дарвина была, между прочим, предметом самого внимательного изучения с моей стороны». Судя по этому высказыванию Бехтерева, уже в гимназические годы он был читателем серьезным, целеустремленным и не только читал, но и штудировал, прорабатывал интересующие его статьи и книги. «Результатом этого увлечения, — читаем мы далее в воспоминаниях Бехтерева, — было то, что еще в бытность мою в гимназии самою дорогою для меня мечтою было сделаться в будущем естествоведом». А естествознание во второй половине XIX века было одной из главных арен борьбы между наукой и мракобесием, между прогрессом и реакцией, между сторонниками материалистической и идеалистической философии.

В библиотеках Володя Бехтерев должен был не раз встречаться с другим книголюбом — своим ровесником Константином Циолковским. Циолковский в девятилетнем возрасте тяжело болел скарлатиной и потерял слух, тогда же умерла его мать. Весной 1869 года отца его, чиновника ведомства государственных имуществ, перевели по службе из Рязани в Вятку. Там Циолковский, уже двенадцатилетним, был принят в гимназию, но учиться в ней из-за практически полной глухоты не смог. Через два года ему пришлось покинуть ее стены, и с тех пор образование он получал самостоятельно, работая с книгой. Установить, были ли знакомы в Вятке Бехтерев и Циолковский, не удалось, но известно, что они внимательно следили за научными успехами друг друга.

Знаменательно, что хотя Циолковский в отличие от Бехтерева рано стал проявлять повышенный интерес к точным наукам, его также увлекали идеи революционных демократов. В то время это увлечение было свойственно передовой части учащейся молодежи и вообще образованным людям России, так как в трудах революционных демократов они находили ответы на многие волнующие их злободневные вопросы, видели примеры смелости, бескомпромиссности, правды, призыв к совершенствованию социального строя общества, к борьбе за лучшее будущее.

Подобные откровения будили у молодых людей стремление к познанию, чтобы с большей отдачей можно было трудиться на благо своего народа, своей Родины. Революционные демократы были истинными наставниками и учителями молодежи тех времен. Недаром, вспоминая годы своей молодости, К. Э. Циолковский об одном из них писал, к примеру, такие слова: «Известный публицист Писарев заставлял меня дрожать от радости и счастья. В нем я видел тогда второе «я»… Это один из самых уважаемых мною моих учителей».

Пока Владимир Бехтерев, Константин Циолковский, многие их сверстники и в том числе будущие революционеры Степан Халтурин, Николай Желваков, Анна Якимова, жившие и учившиеся в то время в Вятке, готовили себя к различным формам будущей активной деятельности, направленной на благо своего народа, жизнь в этом отдаленном от столиц, захолустном, провинциальном городе, насчитывавшем в ту пору 25 тысяч жителей, текла потихоньку своим чередом.