Бегущий по радуге - [3]

Шаги в глубине затихли, и наступила полная тишина, прерываемая нашим с Сашкой сопением.

Сашка куда-то сбегал и принес большой электрический фонарик. Свет фонарика еле-еле разгонял темноту, клубящуюся в туннеле.

— Ага, тут ступеньки. Ясно, почему гном не разбился, — сказал Сашка.

— Как же это может быть? А соседи снизу? — вся картина пока еще не очень укладывалась в моей голове.

— Это ж не просто туннель, а проход между мирами, — сообщил Сашка с видом знатока. — Он в Мир фей ведет. Его снизу никто не видит. Волшебство.

— Волшебство… — повторил я.

Сашка осветил фонариком ступеньки. Они вели в неведомые глубины и тайны. Мой взгляд встретился с Сашкиным.

— Мы думаем об одном и том же? — тихо спросил я.

* * *

Как оказалось — да. Думали мы одинаково, так как уже через несколько минут осторожно пробовали ступеньки на прочность. Нет, не осыпаются. Крепкие.

— Ничего, успеем, — произнес Сашка. — Он же сказал, что до вечера продержится. Одним глазком на Мир фей глянем и сразу обратно.

«Он» — это гном Браго. Но также гном говорил, помнится мне, чтобы мы не спускались в туннель. Но об этом думаешь несколько позже, когда отступать уже поздно. Сашка, конечно, тоже боится, только не признается.

Мой друг нес фонарь. Луч света слегка дрожал на земляном полу.

— Что-то мне не по себе, — сказал Сашка. — Ты знаешь, у меня немного кла-ус-тро-фобия, — с трудом выговорил он.

— Что это? — удивился я.

— Болезнь такая — маленьких закрытых помещений боишься, — сообщил Сашка. — И туннелей, оказывается, тоже.

— Вернемся? — тихо спросил я.

В глубине души так хотелось, чтобы Сашка ответил «да».

— Нет, конечно. Только вперед! Болезни надо противостоять. Ничего, если я за тебя уцеплюсь, и мы вместе пойдем?

— Запросто.

Я протянул руку, и Сашка крепко ухватился за нее. Ага, конечно, клаустрофобия у него. В лифтах запросто ездит, и никакая эта самая фобия не возникает. А вот в темном туннеле сразу появляется. Но так идти было действительно спокойнее. И не потеряем друг друга в темноте.

А темнота вокруг была — всем темнотам темнота. Темнее, наверное, не бывает. Фонарик помогал, но чуть-чуть. Словно в подземелье кто-то разлил черные чернила. Чернильный туман спускался по ступенькам бесшумным потоком, и мы будто шли по темному неощутимому бесконечному водопаду. Очень скоро ступени закончились, дорога выровнялась, уводя нас все дальше и дальше в таинственные подземные глубины. Шаги отдавались там, вдалеке, приглушенным эхом. Иногда слышались какие-то шорохи, от которых душа уходила куда-то вниз, но до пяток, наверное, не добегала, так как мы упрямо продолжали идти вперед. Порой казалось, что от основного прохода в стороны ответвлялись туннели поменьше, где непроглядной тьмой клубился тот же чернильный туман.

— Ай! — вскрикнул Сашка и выронил фонарик.

— Что случилось?

— Головой обо что-то ударился. Смотри — тут корни деревьев с потолка свисают. Как их много!

В ответ на Сашкин возглас по стенам туннеля побежали фиолетовые сполохи. Они словно зажигали на стенах разноцветные маленькие искорки, сверкающие несколько мгновений и угасающие, передавая эстафету вспышек дальше по туннелю.

— Что это? — в восхищении произнес Сашка, тут же забывший о своей шишке на лбу.

Изумленные, мы подошли к стенам.

Это зажигались в такт громким словам маленькие кристаллы, растущие на стенах, на потолке, да и просто возле стен у нас под ногами. Четырехгранные и шестигранные, прямые и изогнутые, а порой вообще сплетенные в невообразимые кольца и петли, они были так красивы, что хотелось стоять и любоваться этим маленьким фейерверком красок.

— Просто волшебство какое-то, — прошептал я.

— Да, ты прав — это кристаллизовавшаяся магия, с помощью которой гномы копают туннели, — раздались чьи-то слова у меня за спиной.

Я обернулся. Из темноты на меня смотрели ВОСЕМЬ КРАСНЫХ БОЛЬШУЩИХ ГЛАЗ!

— А-а-а-а, — заверещал Сашка и попытался скрыться в стене, ломая кристаллы и осыпая землю. Я крепко держал его за руку. Еще не хватало разбежаться в стороны и потеряться в темноте. Это не потому, что не испугался, а просто ноги стали такими слабыми, что сбежать я просто не мог.

Страшные глаза скрылись в темноте, и мы услыхали «цок-цок-цок» убегающих ног. Судя по звукам, ног было много.

— Что-что-что это? — заикаясь, спросил Сашка.

— Не знаю

Вру. Самое страшное, что я ЗНАЛ. Восемь глаз может быть только у одного животного. Которое плетет паутину и ловит мух. Но обычно оно значительно меньших размеров. Кстати, я боюсь только насекомых, всех этих больших жуков с их кусающимися челюстями. Но, насколько я знаю (а я хорошо подкован в этом вопросе — у меня есть все собрание энциклопедий «Мир животных»), пауки — это не насекомые. Это чле-нис-то-но-гие паукообразные, вот. А раз это не насекомые, то, значит, я их не боюсь. Почему я такой храбрый?

Мы, все-таки, немного сумасшедшие с Сашкой — мы пошли дальше.

«Ну, ничего», — утешал я себя. Раз нас не съели сразу, а к тому же еще и РАЗГОВАРИВАЛИ, значит, есть надежда, что не съедят и в дальнейшем.

Интересно, можно ли меня в темноте принять за большую муху?

С волшебством кристальных вспышек, сопровождающим нас, идти дальше было гораздо веселее. Мы даже нарочно вскрикивали, глядя, как реагируют на наши безумные возгласы маленькие кристаллы. Да и чернильный туман под ногами от волшебного свечения совсем развеялся.