Бегущая от Мендельсона - [33]

– Где же Альтман тебя откопал, поганку такую? – пробормотал он.

– Но и это еще не все, – не слушая его, продолжала я. – На пакетике с порошком, который по твоей просьбе получил беззубый Артем, остались твои отпечатки пальцев. Кроме того, он тебя уже сдал. И чтобы самому не загреметь, готов под присягой подтвердить, что это ты снабжаешь его наркотой.

Грейнджер совсем как-то потух. На лице его вперемежку высыпали бледные и красные пятна. Он никак не ожидал, что сейчас получит такой мешок обвинений, причем все с доказухой.

– Ты все еще не сказала, чего ты хочешь, – наконец выговорил он. – Или просто балдеешь от того, что можно вот так посидеть с пистолетом и покривляться?

Взгляд и тон мой моментально изменились. От мнимой ласковости не осталось и следа. Мне и впрямь надоело тратить время. Свои козыри, которые не оставляли Андрюше шансов на ближайшее счастливое будущее в случае его молчания, я выложила. Осталось главное. Взгляд мой стал совершенно нелюбезным, а голос зазвучал жестко и решительно.

– Я хочу, чтобы ты мне честно ответил на несколько вопросов. Сам ответил. Отбивать почки или уродовать тебя мне, поверь, совершенно не хочется. Поэтому предлагаю поговорить спокойно и откровенно. Ты ведь уже понял, что я про тебя многое знаю. И если мы придем к общему мнению, я просто уйду отсюда. С кассетой, разумеется. Она станет для меня хорошей гарантией, что ты больше не будешь вовлекать в свои грязные танцы несовершеннолетних школьниц и торговать героином. Ведь не будешь?

Я в упор смотрела на Никанорова. Тот сглотнул слюну и спросил:

– Что вы хотите?

Он переходил то на «ты», то на «вы» – видимо, никак не мог определиться со своим отношением ко мне. Он не знал, кто я такая, и мне, признаться, не хотелось его просвещать на этот счет. И если он будет думать, что я напрямую связана с милицией, мне это только на руку.

– Я хочу, чтобы ты мне сказал, каким образом пакет с героином оказался у твоей однокурсницы Ксении? – четко проговорила я. – Проще говоря, какого черта ты дал его ей? Она что, принимает наркотики?

– Насколько я знаю, нет, – быстро ответил Грейнджер.

– Тогда с какой стати ты дал ей порошок?

– Чтобы она его Темику передала, – в сторону ответил Никаноров.

– Зачем? Почему ей поручил? – продолжала я расспросы. – Ты ей платишь за это?

– Да какой там! – поморщился Никаноров. – Она ж простая, как три копейки! Я ей лапши навешал, сказал, что лекарство нужно передать. Она и пошла.

– Что, такая наивная девочка? – сощурилась я.

– В чем-то да, – пожал плечами Грейнджер. – В чем-то нет. Но тут я сразу просек, что прокола не должно быть.

– Ошибся, значит, – холодно сказала я, постукивая пистолетом.

– Выходит, так, – со вздохом согласился Грейнджер. – А она что же, ментам стуканула?

– Ты отвечай на вопросы, а не задавай, – посоветовала я. – Почему сам не пошел?

Грейнджер снова отвел глаза.

– Ну? – повысила я голос. – Договорились же – без отбивания почек и прочего насилия! Ей-богу, ну не хочу я уродовать твою мордашку, она у тебя и впрямь симпатичная!

– Не хотел я сам светиться, – буркнул Грейнджер. – Меня и так менты прихватили не так давно… А товар отдать надо было. На мне должок висел, вот я и решил товаром расплатиться.

– А другого человека подставить вместо себя, – усмехнулась я, качая головой. – Очень хорошо!

– Ее бы все равно не взяли, – хмуро сказал Грейнджер. – Она никаких подозрений не вызывает.

– Только поэтому ты ей передал пакет? – спросила я.

– Ну да. Я же объяснил, – пожал плечами Грейнджер. – Не верите?

А я ему поверила. Поверила, потому что мне понятна была его трусливая натура. И желание подставить вместо себя другого человека тоже. Андрюша Никаноров был малодушный слабак, назвать которого могучим мужчиной мог только полупропивший мозги Альтман.

– А что ты вообще о ней знаешь? – спросила я уже чисто для себя, в надежде, что Никаноров приоткроет мне что-нибудь о жизни моей клиентки, о которой мне было известно совсем немного.

– А что о ней особенного знать? – посмотрел наконец мне в глаза Грейнджер. – Мажорка, приехала откуда-то… Честно говоря, не знаю откуда. Родичи приподнятые. Хату снимает где-то на Липовой, на «Шевроле» ездит… – Все это мне было известно и без него. – А больше что скажешь? Мы только-только учиться вместе начали.

– Вот ты и учись, Андрюша, – снова переходя на притворно-ласковый тон, напутствовала я его. – Ученье, как известно, свет! А торговля наркотой и танцы с полуголыми школьницами – это тьма и тюрьма. Хорошая рифма, правда?

И я, сунув пистолет за пояс, поднялась и двинулась в прихожую.

– Провожать меня не надо, – проговорила я оттуда. – Надеюсь, ты внял моим словам, Андрюша.

И, аккуратно захлопнув за собой дверь, стала спускаться по лестнице. «Фольксваген» мой, живой и невредимый, верно дожидался свою хозяйку на улице. Сев в него, я отправилась домой. То есть на улицу Липовую.

Глава пятая

Свет в квартире Ксении не горел, это я отметила сразу же, выйдя из машины. Однако едва я открыла дверь своим ключом, как из комнаты девушки донесся шум, а затем раздалось шлепанье босых ног по полу, и голос Ксении осторожно спросил: