Бегство в ад - [44]

Тиссон холодно посмотрел на него.

– Вы так считаете? Боюсь, для вас уместнее другое выражение: из огня да в полымя. Вас арестуют по моему требованию и по запросу полиции Филадельфии за убийство Рамона Гомеса, лейтенанта гражданской гвардии Гватемалы.

Глава 16

Насколько понял Кул, официального запроса все же не существовало. Возвращение в Гватемалу в полицейской машине заняло на удивление мало времени, и он почти не обращал внимания на дорогу, с благодарностью вспоминая, что в последний момент Тиссон предложил Элис убежище в посольстве. Теперь она была в безопасности, и Кул подумал, что следовало быть благодарным послу хоть за это.

Полиция особого рвения не проявляла. Он видел высокие стены, окружавшие двор, куда въехала машина, но само здание ничего ему не говорило. Его не встретил ни судья, ни кто-либо еще. Просто его быстро провели по полутемному коридору, и только возле двери в камеру все и произошло.

Кул не был уверен, бил его лейтенант или конвоир, не понял, откуда пришелся удар. Конвоир открыл темную массивную дверь камеры, внутри царила темнота. Потом повернулся и схватил его за руки, словно подталкивая внутрь. И в этот миг как будто взрыв расколол его затылок, и он рухнул вперед, в темноту, проехавшись руками и коленями по каменному полу. Он постарался подняться, не совсем еще понимая, что делает, и тут его ударили ногой, потом еще раз, и он пополз вперед, подальше от порога, а конвоир с грохотом захлопнул железную дверь.

Грохот захлопнувшейся двери звучал в ушах, казалось, целую вечность. Поначалу он ощущал только бесконечную темноту вокруг да тошнотворную боль. Потом пульсирующая боль чуть ослабла и он услышал чей-то голос, монотонно и уныло изрыгающий проклятия. Понадобилось время осознать, что эти звуки издает он сам.

Он чуть двинулся с места, но руки подкосились под тяжестью тела. Пол был из грубого камня, пальцы нащупали залитые цементом щели между плитами.

Пульсирующая боль постепенно отступала. Кул постарался выпрямиться, сидя на полу. Его вдруг охватил страх слепоты – ведь он не видел, ничего не видел. Ему никогда еще не приходилось очутиться в такой полной темноте. Он очень осторожно ощупал лицо, потом затылок. На затылке оказалось немного крови, но совсем чуть-чуть.

Когда он поднял руку, пытаясь взглянуть на светящийся циферблат, то увидел, что стекло разбито и часы стоят. Он не имел представления, сколько прошло времени, и никак не мог сориентироваться. Конечно, следовало еще по дороге узнать, что его ожидает, но он пока не готов был думать о своем будущем. Не стоит забывать, что Тиссон присутствовал при аресте. Утром он узнает больше. Возможно, вернется Тиссон. Но главное – Элис спасена, за нее можно не беспокоиться и попытаться по возможности устроиться поудобнее.

Но камера для комфорта оказалась мало приспособлена. Когда он наконец смог двигаться вдоль каменной стены, оказалось, что там меньше шести футов вдоль и всего четыре – поперек. Это казалось невероятным, он обошел ее еще раз и добрался до двери; та была из толстой стали и полностью занимала всю стену. Пол был совершенно голым. Не было ни койки, ни раковины, ни туалета. Размеров камеры едва хватало для того, чтобы вытянуться на каменном полу.

Когда он поднял руки вверх, то обнаружил, что потолок лишь на пару дюймов выше его головы.

Окон не было. На миг он запаниковал, не находя источника воздуха, и вернулся к двери, обследовав ее более тщательно. На ней был грубый узор из дырочек шириной в дюйм, пробитых в цельной стальной панели; возможно, их было около дюжины. Свет через них не проникал.

Его трясло, он сел в изнеможении, приткнувшись спиной к шершавой поверхности стены напротив двери, а плечом забившись в угол. Тьма обволакивала, казалось, он ощущал ее движение. Долго, очень долго, пока затихала боль в затылке, он прислушивался, стараясь уловить звуки приближающихся шагов; но никто не приходил. А спустя некоторое время так сидя и заснул. Сон был полон сбивчивых видений, ни одного из них он не мог вспомнить, когда проснулся.

Кул попытался встать, цепляясь за стены, но сырость камеры и неудобная сидячая поза сковали тело, вызывая боль в каждом суставе, в каждой мышце. На миг он перестал ориентироваться и припал к полу, слепо глядя в кромешную тьму и ничего не понимая.

Он что-то ощутил, но не мог понять, что именно. Сначала он подумал, что кто-то вошел в камеру, но быстрое движение рукой вокруг себя напомнило про тесноту его узилища. Он не нащупал ничего, кроме все тех же стен. И все же ощущение, что кто-то рядом, совсем рядом, не покидало. Он затих и прислушался.

Издалека эхом долетел болезненный стон, внезапно перешедший в пронзительный визг. Кул затаил дыхание. Хрип, булькающий звук, неразборчивое бормотание неразличимых голосов, лязг металла. Человек вновь завопил, звук волной прокатился по длинному коридору до его камеры.

Он подумал о Гидеоне и содрогнулся. Этого не могло быть.

Кул стоял тихо, слушал и ждал, едва переводя дыхание. Больше не доносилось ни звука. Он дрожал и напрягал все органы чувств, но ничего не чувствовал, ничего не видел, ничего не слышал. Тогда он подошел к двери, как можно плотнее прижался губами к вентиляционным отверстиям и позвал: