Бегство от страсти - [22]

Ему предстояло выполнить задачу, и он был исполнен решимости завершить все успешно. То, что сам он мог лишиться жизни в, ходе операции, имело для него так мало значения, что он ни на минуту об этом не задумывался.

Анри был по темпераменту таким же, но менее опытным, не умевшим скрывать свои чувства. Он был очень бледен, его темные глаза неестественно блестели. Он простился с семьей почти с нетерпением. Мадам Бувье не плакала, что само по себе было удивительно. Зато отец Анри с трудом сдерживал слезы и, когда настал момент прощания, не смог сказать ни слова.

Дольше других обнимала брата Сюзанна. С невероятно трогательным, простым жестом она сказала:

— Bon voyage, mon cher[18], — и тихо добавила: — Vive la France[19]!

Флер знала, что ее сомнения и запоздалые сожаления не встретят сочувствия ни у Джека, ни у Анри. У них была цель, на которой они сосредоточились, а все остальное было им неинтересно. Они твердо намеревались прорваться, до тех пор обо всем другом следовало забыть.

Луи был совсем другого склада. Флер только раз видела этого худощавого темноволосого молодого человека, но сразу почувствовала с ним какое-то духовное родство.

Она поняла, что он очень чувствителен, что его глубокий патриотизм и почти болезненная ненависть к поработителям его родины порождены идеализмом.

Когда они молча шли в ночной темноте, Флер ощущала, что с ней рядом находился кто-то, с кем у нее было много общего, у кого так же были натянуты нервы.

Все их действия были продуманы. Первой целью являлась сторожка береговой охраны, возвышавшаяся на берегу.

Когда они приблизились к ней, Флер с вещами, запасом еды и всем, что они заготовили себе в дорогу, спряталась неподалеку.

Ей не хотелось видеть, как ее спутники будут расправляться с охранниками, но, оставшись одна, она подумала, что нет ничего ужаснее ждать в сыром туманном мраке, не зная, вернется ли к ней кто-нибудь.

Каждую минуту она ожидала услышать выстрелы, шум голосов, появление солдат из соседнего караула.

Флер прислушивалась так напряженно, что ей начали чудиться какие-то звуки. Внезапно она почувствовала, что, несмотря на ночную прохладу, с нее градом льет пот, а руки она сжимает так, что ногти врезались в ладони.

Прошло десять минут… четверть часа… она то и дело смотрела на светящийся циферблат часов Джека, которые он ей оставил. Никогда еще время не тянулось так медленно. Казалось, прошла целая жизнь с того момента, как они ее оставили, до того, как она услышала чье-то тяжелое дыхание. Кто-то приближался к ней. Кто это мог быть? Друг или враг?

Послышался шепот:

— Ты здесь, Флер? — Это был Джек.

— Что случилось? — Собственный голос показался ей неестественно высоким и пронзительным.

— Все в порядке. Анри получил по голове, но все обошлось. Пошли.

Говорить было больше нечего. Они взяли вещи и медленно, молча спустились на прибрежный песок.

Самый страшный момент наступил на рассвете. Их заметил возвращавшийся с патрулирования самолет береговой охраны. Пилот сделал несколько кругов на небольшой высоте, рассматривая их.

Они поняли, что у него возникли подозрения — их не могло не быть, ведь лодка заплыла слишком далеко.

А в следующее мгновение вокруг них запрыгали, зашипели по воде, разрывая паруса, пулеметные пули. Они бросились плашмя на дно, и в этот момент Луи негромко застонал.

Некоторое время никто не смел шевельнуться… они лежали на дне лодки, затаив дыхание. Затем гул самолета стал удаляться, Флер подняла голову и увидела то, чего она больше всего опасалась, — темное пятно, расползавшееся по спине голубой фуфайки Луи.

К их бесконечному облегчению, самолет больше не возвращался. Перевязав Луи, как могли, разорванными носовыми платками, они стали совещаться.

— Нужно изменить курс. Эта скотина пошлет за нами патрульный катер.

Устроив Луи по возможности удобнее, Флер села с ним рядом, Анри и Джек развернули лодку восточнее. Занимался темный грозовой день.

Вскоре полил дождь, промочив их до нитки, и заштормило. У Флер не было морской болезни, но Джеку пришлось плохо. На руках у Флер оказалось двое больных, только Луи был намного спокойнее.

Он лежал неподвижно, изредка вздрагивая и жалуясь на холод. Они закрыли его всем, что у них было; Флер сняла с себя жакет, чтобы завернуть ему ноги.

В лодке начала скапливаться вода. Флер попросила Анри уложить Луи так, чтобы голова его лежала у нее на коленях. У них было с собой немного еды, картофель, хлеб и две бутылки вина.

Они заставили Луи проглотить сквозь стиснутые зубы немного вина, но вскоре он потерял сознание. Боли он не испытывал, но у Флер было тяжелое предчувствие, что рана его смертельная.

У Джека усилились приступы морской болезни. Флер и сама чувствовала головокружение и дурноту от непрерывной качки.

Один Анри выглядел нормально. Промокший насквозь, он правил, вглядываясь в темноту. Темные волосы прилипли ко лбу, но он ничего не замечал, перед ним была цель — доставить их на свободу.

День угасал, они поняли, что им предстоит еще одна ночь в море. Никаких признаков земли не было видно, и Анри, с пространными объяснениями и извинениями, признался, что сбился с курса.