Бегство из психушки - [18]

– Труп абсолютно не похож на Кошкарова. Он плотный, откормленный, и у него есть стальные зубы, а вот у Кошкарова…

– Мы же с вами, уважаемый Леонид Ярославович, не на симпозиуме по судебной медицине выступаем, а просто разговариваем, как два умудренных жизнью пожилых человека. Вы, переживший и Сталина, и Хрущева, и Брежнева, хотите нарваться на неприятности при демократах? Утопились двое больных, сбежавших из психиатрической больницы, Алексей Вородкин и Антон Кошкаров. Их измененные до неузнаваемости тела случайно нашли в озере через месяц после смерти. Вот и отразите это в своих актах. У вас что, с возрастом так ухудшилось зрение, что вместо этих умалишенных вам стали мерещиться другие люди? Тогда мы проведем медицинскую экспертизу на предмет вашей профессиональной пригодности. Для достоверности и убедительности я вызову бригаду врачей-экспертов из института, который возглавляю. У меня работают эксперты высочайшего класса, и их мнение оспорить практически невозможно. Когда требовалось, то они и членов ЦК КПСС осматривали на предмет психических отклонений, и те дрожали от страха! Никому не хочется быть умалишенным. Сейчас же позвоню в свой институт, им оформят командировки в Добывалово, и завтра они будут здесь. Послезавтра вы в лучшем случае напишете заявление об увольнении по собственному желанию. А в худшем – качество и профессионализм вскрытий, проведенных вами за последние годы, подвергнут сомнению. Придется вызывать экспертов-патологоанатомов и для их проверки. Возможна даже эксгумация некоторых трупов. Демократов хлебом не корми, а дай им кого-нибудь уличить в нарушении прав человека, пусть даже и мертвого. Экспертиза затянется на несколько месяцев, а может быть, и лет, поднимется шум, и на вас переведут все стрелки, касающиеся узников совести в вашей же психушке. Вы этого хотите?

– А чего хотите вы?

– Я хочу получить грамотные акты судебно-медицинского исследования трупов больных Вородкина и Кошкарова, умерших от утопления. Они добровольно утопились, написав перед этим общую предсмертную записку. А вам надо написать акт о том, что с ними произошло после утопления и месячного пребывания в воде. Как писать акты, вы знаете лучше меня. Я зайду за ними через два часа, – широко шагая костлявыми ногами, Нежков вышел на улицу.

Трущенко смотрел ему вслед как старая побитая собачонка.

Часть 2. Художник Кошкарофф и доктор Валко

Глава 1. Разведка

В кабинет Софьи Николаевны Валко вошел мужчина лет сорока. Стекла очков скрывали его взгляд.

– Здравствуйте, Софья Николаевна.

– Это вы мне звонили?

– Да, я. Меня зовут Юрий Тимофеевич Миронов.

– А где же ваш пациент?

– Он ждет меня под окнами вашего офиса.

– Один?

– За ним присматривает мой охранник.

Софья Николаевна поднялась с кресла, подошла к окну и выглянула на улицу. К переднему крылу машины, стоящей у медицинского центра, прислонился небритый мужчина и безучастно смотрел вдаль. Его рот был открыт, а с нижней губы свисала слюна. По левой штанине его брюк поползло вниз мокрое пятно. Не шелохнувшись, мужчина продолжал смотреть вдаль. Из машины вышел крепкий человек, укоризненно покачал головой и втащил мужчину в кабину.

– Ему не помогли ни гипноз, ни психоанализ, ни мои установки на излечение. Я исчерпал все свои возможности и привез его к вам, – сказал Миронов.

– А кто порекомендовал вам обратиться именно ко мне? – спросила Софья Николаевна.

– Этот человек просил, чтобы я не называл его имени. Скажу лишь, что он бизнесмен. Он пережил сильный стресс, потом ушел в трехмесячный запой, после которого у него была суицидная попытка. Но вы вернули его к жизни, и он готов на вас молиться. После лечения у вас он отдал сеть своих магазинов сыну, а сам вдруг начал писать книги. Пишет притчи и сказки. Кстати, неплохие. Их уже перевели на несколько языков. По утрам он пробегает по десять километров, а я поддерживаю его психику установочными беседами.

– Я поняла, о ком идет речь.

– У человека, которого я привез, депрессия и упадок сил. Он не хочет ни жить, ни работать, ни общаться. Он не выходит из своего дома, часами сидит в углу спальни и неподвижно смотрит на обои. Есть и пить его буквально заставляют, иначе он умер бы от истощения. Последнюю неделю его принудительно кормили через зонд. Доверить ему бритву опасно для его же жизни, и к нему приходит парикмахер. Но прежде чем показать его вам, я хочу узнать, как вы будете его лечить, – Юрий Тимофеевич снял очки и протер их салфеткой. Без очков его глаза казались по-детски беззащитными. – Простите, но я не знаком с вашей лечебной методикой.

– Я осмотрю больного, поставлю диагноз и решу, смогу ли я ему помочь. А уж потом начну его лечить. Я сочетаю гештальт-терапию с арт-терапией, гипнозом и психоанализом. Иногда приходится дополнительно стимулировать кровеносные сосуды, питающие головной мозг.

Юрий Тимофеевич вежливо улыбнулся.

– А как вы это делаете?

– Что – это?

– Как вы стимулируете кровеносные сосуды?

– Это ноу-хау, которое я не могу раскрыть до получения патента на изобретение и публикации статьи на эту тему.

Софья Николаевна поправила прическу и поднялась с кресла. У нее была фигура спортсменки, зовущие губы и карие глаза.