Бегство из гетто - [36]

Долгие годы я, к сожалению, развивался однобоко. Интересуясь музыкой, в частности джазом, я пренебрегал общественной стороной личности. Эта узость и непонимание связи искусства со всем многообразием жизни, непонимание того большого и великого, что делает наша страна — СССР, привели меня на чужбину. Моя политическая незрелость и близорукость теперь мне понятны очень хорошо.

За долгие месяцы жизни на Западе я встречался со многими людьми… Я разговаривал с ними, анализировал, думал и понял и осознал самую важную вещь — Родина, не просто родина, а СССР — это великая вещь, заменить которую не могут никакая экзотика и философия остального безыдейного, тусклого, несмотря на внешние эффекты, общественного устройства. Понял я, что те газетные строчки, которые, будучи дома, я рассматривал как надоевшие прописи, полны глубокого смысла и правды.

…Невыносимо трудно мне жить на чужбине, вдали от родного языка, близкого и человечного общества. Долгими бессонными ночами я обдумывал, что я натворил…“

ИЗ ПИСЬМА ЗНАКОМОМУ

„…Извини, что не писал. На собственный страх и риск и на одолженные деньги переехал в пригород Вашингтона… Встал на учет по безработице. Работу найти почти невозможно. Нужны время, деньги, автомашина, телефон — на все это нужны деньги и, стало быть, работа, так что получается замкнутый круг…

Жизнь здесь, как в кошмарном сне. Все боятся. Кучи безработных. Кругом блат и связи. Культуры, в нашем привычном понимании, почти нет… Под сердцем все время камень… Каждую ночь кошмары и бессонница…

Люди, в основном, задерганные жизнью и кредитом. Все убоги и скучны. Жизнь такими сделала. Весь этот разговор о свободе — одни слова… Как только подворачивается работа — начинают откладывать. А как поговоришь поглубже, то оказывается, что долги на 20 лет и больше. Система садистская, и, если нет денег платить, часть вещей могут отобрать, и тогда уже в долгу совсем пожизненно. Налоги с зарплаты — 30 процентов. Жилье стоит 25 процентов. Потом, страховки — без них здесь пропадешь, так как один день в средней больнице стоит 100 долларов. Операция по удалению щитовидной железы — 6000 долларов. Аппендицит — 2500 долларов (к настоящему времени цены возросли еще больше. — Б. К.) Расстояния громадные, и общественный транспорт — это миф. Интервалы между автобусами 40 минут и более, и цены 50 и 70 центов в один конец… Я уже должен кучу денег…

…Очень трудно передать в письме те ощущения напряженности, неестественности и какой-то мертвящей „ненастоящности“ этой жизни…

…Вдруг начинаешь понимать, что ты труп. В Ленинграде и в Союзе ты — личность, такая же, как все. Здесь нет личностей. Есть жратва. Есть страх. Нет будущего. Нет личностей. И все это ощущают… Заботы, страх, страховки, газолин, взносы. Вечный ужас за завтра, за сегодня, за жизнь, за кредит… Не думал я, что это так ужасно, хотя и читал об этом. Все время казалось, что это пропаганда. А это оказалось чистой правдой, только еще хуже…“

* * *

Уж коли речь зашла об Америке, откуда прислал свои письма Вишинский, то вот несколько фактов об отношении в США к евреям.

Приводя примеры того, что еще в предвоенные годы мировой империализм „играл немалую роль в финансировании и создании фашизма и что одновременно этот же капитал финансировал и сионизм“, английский публицист Паям Датт подчеркивал: „Империализм во время гонок всегда охотно садится на обе лошади“.

Американский империализм охотно „садится на обе лошади“ — сионизм и антисемитизм. Это помогает ему держать в духовной узде миллионы американских евреев, а с помощью капитала, принадлежащего крупной еврейской буржуазии, и сионистских правителей Израиля обеспечивать экономическое, политическое и военное „присутствие“ США во многих районах мира. Поддерживая и разжигая антисемитизм, правящая Америка опять же держит в страхе, изолирует евреев от совместной с другими трудящимися борьбы за свои социальные и политические права, а с другой стороны, использует антисемитизм как своего рода клапан для выпуска пара из перегретого котла социального недовольства.

„Надо было бы стать дураком, — писал известный американский политический обозреватель Джеймс Рестон, — чтобы отрицать, что в Америке существует антисемитский импульс, и он, очевидно, сильнее всего среди белых протестантов и католиков…“

„Американский антисемитизм, — свидетельствует общественный деятель Генри Эдвард Шульц, — находит выражение в методах дискриминации, вросших во многие основные институты нашего общества… Это громадный скандал“.

Вот только некоторые факты, взятые из книги буржуазных авторов Б. Эпстейна и А. Форстера, озаглавленной „Некоторые из моих лучших друзей“.

Ответ на заявление о приеме в высшее учебное заведение:

„Мы ценим вашу заинтересованность в поступлении в наш колледж. Однако, к сожалению, сообщаем, что наша квота на студентов иудейского вероисповедания заполнена“.

Объявления на бирже труда:

„Требуются только протестанты. Никаких евреев или восточных людей“.

„Эта фирма для джентайл (то есть неевреев. —Б. К.). Еврейской девушке здесь работать неудобно“.

„Мы в отчаянном положении, но не настолько отчаянном, чтобы принимать евреев“.