Беглянка и ее герцог - [14]

К счастью, уголь — штука грязная. Растопить и не превратиться в негритянку — навык, обязательный для любой служанки, но… Одежду я берегла, за порчу формы по голове не погладят, а вот руки и лицо извазюкала знатно. Будем считать, что от нервозности. А, и вонючей жидкостью спрыснемся, полезет целоваться, к примеру, нюхнет и отвалится. Хе-хе, я коварная!

Закончив с растопкой, я несколько раз вдохнула и выдохнула, с вожделением покосилась наверх, в темноту трубы, где прятался возможный тайник, и все же выползла из камина. Поморщилась от неприятного запаха растопки и, наконец, обернулась к герцогу.

При виде моей “красоты неземной» он застыл. Я в душе станцевала победный танец и елейно вымолвила:

— Доброго вам вечера, господин герцог. С вашего позволения.

Поклонилось и попыталась ретироваться за дверь. Ага. Не тут-то было.

— Ваше лицо, мадемуазель.

— А?

Я не успела даже моргнуть, как его светлость оказался рядом и цепко ухватил под локоток. Я рефлекторно шарахнулась к стене, но этот злыдень меня крепко держал.

Герцог невозмутимо достал белоснежный платок и провел им по моей щеке.

— Уголь, — пояснил он с улыбкой. — Будет нехорошо, если вы покажетесь в коридоре в таком виде.

Ах ты ж! А? А?! Ловелас… длинноногий! Как он это сделал? У меня коленки ослабли, я вообще на секунду забыла, как дышать, глядя в льдисто-зеленые глаза, а он, пользуясь моим замешательством, отбросил платок и наклонился. Истолковать его намерение превратно было просто невозможно. И «керосин» гада не отпугнул!

Слава вредности и прочим прелестям моего характера, у меня все же включились рефлексы. Совсем не служанкины.

— Отпустите!

Кто бы меня слушал. Ах так?!

Я с силой наступила ногой на его ногу, но не на пальцы, а на подъём стопы. Каблуком с железной подковкой. А сапоги-то его светлость снял! А домашний тапочек — он так себе защита.

От боли и от неожиданности герцог вскрикнул, я извернулась, проскочила под его рукой и со всех ног дунула за из комнаты. Вслед мне неслись сочные ругательства. Так себе ругательства, я могу и покруче завернуть.

Герцог не пытался меня преследовать, не с его новоиспечённой хромотой по лестницам позориться. Я проскакала до конца коридора, убедилась в отсутствии погони и усмехнулась, приостановившись, чтобы перевести дух. Так-то, мусья ты нахальная. Нечего было лапы распускать.

Одно плохо — для герцога моя выходка хуже, чем хлеснувшая по носу тряпка для бешеного быка. Нет, он не вышвырнет меня, не оштрафует. Он просто не отстанет, пока своё не получит. Стоило как-то деликатнее выкручиваться…

Вздохнув, я потопала вниз по лестнице, в свою каморку. Спальня у горничных на троих, и я там дисциплинированно сплю на втором этаже кровати-шкафа. Но в первые же дни пришлось подыскать себе отдельное помещение для секретных нужд. Благо дом огроменный, темных углов в нем хватает. Вот и мне кладовочка под самой крышей нашлась. Она величиной чуть больше шкафа, окошко там размером с открытку и под самым потолком, все забито хламом, старыми щетками и ведрами для мытья полов, зато есть таз и кувшин с водой. Надо умыться, руки отттереть. И подумать. Вот если герцога как-нибудь вырубить… Подсыпать в вино снотворное, например.

— Нанетт!

— О?

Углубившись в думы о насущном, я не заметила, как на моём пути воздвиглась экономка. Чуть не врезалась! Я скомканно извинилась и поклонилась.

Экономка смотрела на меня странно, непривычно. И молчала. Не спешила выдать очередное поручение, щурилась, изучала меня, не хуже герцога.

И наконец молчать ей надоело, она жёстко усмехнулась:

— Нанетт, я крайне не люблю, когда горничные начинают считать себя слишком умными. Умнее меня. Помнится, ты уверяла, что тебе нужна работа.

— Мне нужна работа, — заверила я, мысленно добавив пару нелестных отзывов и о работе этой, и об экономке.

— Девочка, которой нужна работа, не станет игнорировать приказы. Ты не находишь? С чего ты решила, что ты можешь меняться поручениями?

— Мадам, я просто очень сильно замёрзла и…

— Ты должна была сказать об этом мне.

— Но девочки иногда меняются…

— Меняются девочки, которые здесь достаточно давно, и у которых есть моё доверие.

— Этого больше не повторится.

— Конечно. Ведь если ты ещё раз меня расстроишь, ты лишишься и работы, и положительных рекомендаций.

— Да, мадам! Простите, мадам!

Я, поклонившись, попыталась смыться, вроде бы разговор окончен?

Но экономка меня остановила:

— Думаешь, я не понимаю, что ты задумала?

— Простите? — вот тут я и правда удивилась.

— Не ты первая, не ты последняя решила пробораться в господскую постель в надежде на подарки и премии. Только забудь. Подарки, может быть, ты и получишь. Но работать заставлю за четверых.

Экономка круто развернулась и удалилась. Мда. И как это понимать? Как одобрение на постельные подвиги за четверых? Или что? Вот старая грымза!

Но ссориться с ней нельзя. Пока я не прорыла тоннель до каминной трубы в герцогской спальне — никак нельзя! Вот зараза. А теперь еще и этот озабоченный… хотя, кто сказал, что он обязательно будет меня подкарауливать? Ну здраво если рассудить — я в своем маскировочном балахоне и гриме — отнюдь не красавица, причем выгляжу на несколько лет старше реального возраста.