Беглецы и бродяги - [19]

– Из людей никто не пострадал. Ни разу, – говорит Джанет. – Здешнее привидение никому не причиняет вреда, но напугать оно может.

Барменша Мишель рассказывает, что, когда она поздно заканчивает свою смену и остается ночевать в отеле, телевизор иногда включается и выключается сам собой, и еще она чувствует, как к ее лицу прикасается чья-то невидимая рука.

Горничная Милли назвала духа или духов Оскаром – после того, как начала находить цветы, каждый день, в одном и том же месте, на ступеньках лестницы, что ведет на чердак. На самом чердаке тоже творятся странности: из темных углов выкатываются разноцветные стеклянные шарики. Они катятся вверх по наклонному полу.

Из Портленда до отеля «Колумбия Годж» можно доехать по федеральной автостраде 84. Едете по автостраде примерно 1,5 часа, сворачиваете на съезде № 62, доезжаете до знака «Стоп» и поворачиваете налево. Потом проезжаете по эстакаде над автострадой, доезжаете до реки и опять поворачиваете налево. Отель стоит между утесами и дорогой. Такое желтое здание – с башенкой.

16. Магазин редкой книги «Пауэллс»

Сотрудники этого книжного божатся, что призрак Уолтера Пауэллса, основателя магазина, до сих пор бродит по мезонину у Розовой комнаты. Его любимое место – питьевой фонтанчик. Любимое время – по вторникам вечером. А еще обратите внимание на скульптурное изображение стопки книг у входной двери с северо-западной стороны. Там внутри лежит прах человека, завещавшего, чтобы его похоронили в «Пауэллсе». Сперва урна с прахом стояла в самом магазине, на книжной полке, а потом ее поместили в скульптуру.

(открытка из 1988-го)

В этом году я снимаю квартиру в двухэтажном доме на Монтгомери-стрит (ЮЗ), 1623, где все шкафы в кухне забиты отрезанными человеческими головами и руками. В основном женскими. Но есть и мужские.

Моя соседка Лори, с которой мы на пару снимаем квартиру, работает декоратором витрин в универмаге «Meier & Frank» в нижнем городе. Она мне рассказывает о своих мужиках, с которыми трахается прямо в большой витрине, что выходит на Пятую авеню (ЮЗ). Там есть тесный зазорчик – темное, пыльное, ограниченное пространство для маневров, шириной фута два, – между стеной и раскрашенной перегородкой, на фоне которой стоят манекены. За манекенами – только стекло и миллионы прохожих на улице. В связи с теснотой выбор поз для занятия сексом весьма ограничен, но зато там никто не мешает «процессу». Плюс к тому, говорит Лори, ее возбуждает мысль о людских толпах в час пик на автобусной остановке буквально в нескольких футах от места действия.

Главное – не распаляться, говорит Лори. Если не хочешь, чтобы тебя вышвырнули с работы. Главное, чтобы не тряслись манекены.

Когда мы бухаем, Лори рассказывает мне про свое детство. По воскресеньям ее мама вставала пораньше, чтобы приготовить горячий завтрак. Пока мама возилась на кухне, Лори забиралась в кровать к сонному папе и сосала ему член. Так продолжалось несколько лет, каждое воскресенье, и после двух-трех стаканов джин-тоника Лори со всей очевидностью понимает, как эти утренние забавы повлияли на ее дальнейшую жизнь.

Эти отрезанные руки-головы у нас дома – образцы манекенов, и Лори мне объясняет, как производители манекенов меняют дизайн в зависимости от рынка. У манекенов, которые делают для Калифорнии, грудь гораздо пышнее. Они раскрашены «под загар». А манекены, которые делают для Чикаго, вообще не раскрашены. Жутковатые руки с согнутыми пальцами, которые, кажется, только и ждут, как бы в кого вцепиться. Лысые головы с высокими скулами и застывшими стеклянными глазами. По всему дому. Под раковиной в ванне, вместе с запасной туалетной бумагой. В кухонном шкафу, вместе с хлопьями к завтраку. Как-то раз Лорин папа приехал к ней в гости и чуть не свалился с сердечным приступом – когда полез в шкаф в поисках фильтров для кофеварки.

Единственный целый манекен во всем доме – это женщина, которую Лори зовет Констанс. Конни сделана так, что она может только сидеть – с ногами, вытянутыми вперед и чуть согнутыми в коленях. Это продукт для портлендского рынка: бледная, с маленькой грудью, в парике цвета бурых помоев. Лори одевает ее в розовое шифоновое платье из секонд-хенда «St. Vincent de Paul», что на бульваре Пауэлл. Ярды и ярды летящего розового шифона ниспадают подобно ангельским крыльям. На спине платья – отчетливый отпечаток протектора шины, наводящий на мысли об очень зловещем конце изумительной ночи на студенческом балу.

В ту субботу, перед тем как идти смотреть Парад под звездным небом, мы с Лори основательно залились джин-тоником. Парад под звездным небом – это такое красочное шествие, открывающее ежегодный Фестиваль роз, с подсвеченными платформами на колесах, марширующими оркестрами и прочими обязательными атрибутами больших уличных шествий. Он начинается в сумерках и проходит по городу в темноте.

Там также представлен годовой «урожай» принцесс Фестиваля роз. Они все стоят на большой движущейся платформе – все как одна в розовых бальных платьях – и машут зрителям. Чем больше мы с Лори пьем, тем яснее проявляется идея о необходимости выступить с политическим заявлением. Ну, в смысле, выразить категорическое несогласие с мыслью о том, что женщин можно использовать в качестве выставочных экспонатов. Мы решаем посадить Констанс на багажник Лориной MG с откидным верхом и протащить ее на парад. И раскрыть, таким образом, подлую сущность Фестиваля роз как института дремучего женофобства и шовинизма.