Беглая книга - [18]

Письмо ле Пеллетье.

Кемпер, 14 октября 1728 г.

Любезный мой друг,

Я был одновременно обрадован и огорчен твоим посланием. Обрадован я был тем, что ты выиграл, наконец, твой судебный процесс. Прими мои поздравления по поводу того, что сие трудное и хлопотное дело уже позади, и никто более не станет оспаривать твои права на владение этой землею. Что ж! Теперь ты избавлен от этих хлопот, но, боюсь, в скором времени Господь опять пошлет тебе испытание… Ты знаешь, о чем я говорю, не будем же покамест обсуждать это не самое приятное дело.

Итак, вести о благополучном исходе судебного процесса меня обрадовали, однако то, что ты сообщаешь о состоянии твоего здоровья, не могло не насторожить меня. Мой друг, не следует так легкомысленно относиться к болезни! Ты еще не знаком с нашим бретонским климатом, который по первому впечатлению представляется мягким и благоприятным для здоровья. О, как коварно и обманчиво это первое впечатление! Морской климат, конечно полезен, но извечная сырость, которая господствует в наших краях, может весьма пагубно сказаться на человеке, к ней не привыкшему. Любая, даже самая незначительная простуда, а еще в большей степени та, которая сопровождается жаром и лихорадкою, может перейти в длительный кашель, который потом нелегко излечить. Так что не скупить на врача, милый мой, и не пытайся лечить все болезни местной яблочной водкой, как это делают крестьяне.

Но довольно с меня наставлений. Лучше я позабавлю тебя одним происшествием, которое нейдет у меня из головы даже теперь, по прошествии двух недель после случившегося.

Как я сообщал тебе ранее, Ив, мой кузен, с которым ты изволил познакомится три года тому назад, унаследовал небольшой замок в Керзервенн, женился, и, кажется навсегда решил осесть в этой приятной и живописной местности. Кузен мой небогат, да и наследство ему досталось сомнительное, не замок, а одно название. О, ты не знаешь, что такое нижнебретонская знать! Это люди, которые немногим отличаются от местных крестьян как по доходам, так и по образованию. Я ни в коей мере не стремлюсь принизить достоинства моего кузена, напротив, я всячески восхищаюсь простотой и скромностью нравов, царящих в отдаленных от больших городов уголках нашей милой Бретани. Люди здесь не развращены роскошью, они живут скромно и весело, в труде и в молитвах… Однако их религиозное чувство не всегда уберегает их от греха, к тому же Ив как был, так и остался богоборцем, в чем я и имел возможность убедиться.

Итак, я прибыл в Керзервенн поздно вечером. Дорога была ужасной, я отбил себе зад, пока проехал по всем ухабам, которыми так богаты наши дороги! О, эти нижнебретонские дороги! Пожалуй, ни в одной стране мира, включая самые отдаленные, не найдешь ты таких скверных дорог! Как только пойдет дождь (а он в нашей сырой местности идет чуть ли не каждый день), путь превращается в сплошное грязное месиво. Стоит этому месиву чуть подсохнуть, и любой проезжающий экипаж вздымает тучи пыли; осенью и зимой же грязь смерзается неровно и бедный путешественник вынужден подпрыгивать и метаться, то и дело приземляясь на жесткую скамью. Вот такой нелегкий путь проделал я до Керзервенн, где нашел моего кузена в добром здравии. Он встретил меня весьма радушно и тут же познакомил меня со своею женою, премилым созданием семнадцати лет от роду. Она оробела при виде меня, и от того казалась еще прекраснее. Щеки ее были румяны подобно спелым яблочкам, белые кудри придавали ей поистине ангельский вид. Она была воспитана и любезна, несмотря на свое довольно скромное происхождение. Глядя на ее полную грудь и круглый живот, я предположил, что она намеревается продолжить славный род Ле Пеллетье, и не ошибся в своем предположении.

Кузен мой болтал без умолку, он провел меня по всем помещениям, хвалясь обустройством замка. Скажу тебе, друг мой — разумеется, то, что я сообщаю тебе, я не осмелился высказать вслух при моей кузене и его очаровательной супруге — тот монастырь, где мы воспитывались, кажется мне после посещения замка Керзервенн весьма уютным и обустроенным с учетом удобства в нем проживающих. Как описать тебе состояние замка? Вообрази старинное строение (а постройка, думается мне, была возведена сразу после окончания Столетней войны), готовое вот-вот обрушиться; крыша его перекосилась и протекает в нескольких местах; стены держатся на молитвах обитателей замка, а все столбы и балки прогнили так, что мне страшно было прикоснуться к ним рукою.

Впрочем, радушный прием хозяев и сытная еда несколько скрасили неблагоприятное впечатление от сего исторического здания. В камине был зажарен специально для меня молочный поросенок; слуга принес на стол несколько бутылей местного сидра.

О, если бы ты знал, что за сидр пил я в Керзервенн! Золотистый, нет, янтарный, чуть терпкий, игристый, он пощипывал язык и оставлял после глотка приятный привкус. Он опьянял мягко и незаметно, так что все вокруг вдруг становилось добрым и приятным, и я не замечал уже ни сырости, ни пятен плесени на стенах, ни гнилых перекрытий над головой… Разговор становился все более увлекательным, а моя новоиспеченная родственница казалась самой прекрасной женщиной на свете…