Беги, Василич, беги! - [65]

Глава 78

Тодеф открыл дверь в стене, и мы вошли в нее. Затем дверь закрылась, и мы пошли вперед в полной темноте, крепко держась за руки, чтобы не свалиться в какую-нибудь яму-ловушку.

Я шел и думал над тем, что мне сказал на прощание проводник из того мира в этот. Никому не говорил, но я всегда подспудно подозревал, что рай и ад существуют где-то совсем рядом и еще неизвестно, где они находятся, то ли рай в аду, то ли ад в раю. Все зависит от главноначальствующих над ними. Заставь дурака Богу молиться, так он и лоб разобьет. Это как в тюрьмах в нашей стране. Все-таки, больше в них адского, чем божеского, направленного на исправление заблудших душ. А все идет с правителей, они тоже подбираются кадровым агентствами этих двух ипостасей человеческого бытия и тоже методом случайных цифр в первый раз, а потом уже они эти цифры подделывают под себя.

Рай и ад — это тоталитарные системы, которые не смогли бы существовать при демократии. Если это сказать по-другому, то получается, что любая тоталитарная система это соединенные вместе рай и ад. Рай для одних и ад для других. Третьего не дано.

А как Тодеф точно все изложил про мою прошлую жизнь. В год розовой Свиньи посетило меня вдохновение, и я написал вот эти стихи, которые созвучны тому, что услышал на прощание.

   Я один ворожил в воскресенье,

   На дворе наступил Новый год,

   Испытал я в ту ночь потрясенье:

   Мне явился колдун Лю Миньго.

   В лисьей шапке и в красном халате

   Он возник и присел за мой стол:

   Не скучай этой ночью, солдатик,

   Ты налей-ка мне водки грамм сто.

   Слово за слово, сдвинув стаканы,

   Он мне мой гороскоп рисовал,

   Выйдет так, что издам я романы

   И стихи, что недавно писал.

   А свинья — это вроде копилки,

   Сохранит все, что скопишь за год,

   Может, все превратится в опилки

   Или скопится пачка банкнот.

   В царство Цинь был всегда казначеем, —

   Говорил мне колдун Лю Миньго, —

   Вел учет я доходам, трофеям,

   Что свозились ко мне каждый год.

   Привезли мне однажды две книги,

   Их писали Хайям с Рудаки,

   Я бы продал себя за любовные миги,

   Счастье в деньгах найдут дураки.

   Не люби продающихся женщин,

   Ни за деньги, поход в ресторан,

   Не носи ей шикарные вещи,

   Не давай ей глядеть в свой карман.

   Мы с ним долго еще говорили

   Про политику, Дальний Восток,

   Как цари своих подданных брили,

   У кого и какой потолок.

   Как допили последнюю чарку,

   Так исчез и колдун Лю Миньго,

   Вмиг исчезли волшебные чары

   И подумалось, кто же был кто?

   Он со мной говорил по-китайски,

   По-китайски и я отвечал,

   В первой жизни и я был китайцем

   И в Пекине Лю Миня встречал.

   Вот ведь жизнь нас куда разбросала,

   Разделяют нас с ним зеркала,

   Мы не помним у жизни начала

   И не знаем, где наша скала,

   Что стоит, как трамплин на дороге,

   И с нее то ли вверх, то ли вниз,

   И уходят навеки тревоги

   За изданье написанных книг.

Я не верил предсказаниям магов и экстрасенсов, не верил астрологам, но что-то подспудно подсказывало мне, что неверие — это не есть отрицание всего, что написано в предсказаниях. Если подстилать соломку в опасных местах, то все проходит так, как это хочется и поэтому все предсказания кажутся пустыми предупреждениями. Но когда что-то случается так, как это было предсказано, но никто не принял мер по предотвращению этого, то у большинства людей развивается злоба на предсказателей, которых они считают виновниками своих несчастий. Никто не хочет признаваться в своих ошибках, а самоуверенность бывает причиной совершения последующих ошибок. Почитайте мемуары политиков и военачальников. Все они направлены на то, чтобы обелить себя в огромных жертвах, понесенных народом. Тут и откровенное вранье, и подтасовки, лишь бы замазать все и перевести стрелки на других политиков или на объективные обстоятельства, которые привели к этим жертвам.

Правители, не открывающие архивов для искоренения ошибок, ничем не отличаются от тех сатрапов, которые искажали правду, чтобы не нести преступления по уничтожению своих народов.

Вспоминая свое пребывание в раю и в аду, я удивился тому, что, собственно говоря, мне и вспомнить-то нечего о них. Никаких романтических приключений, перестрелок с погонями и душеспасительных бесед с провидцами и мудрыми начальниками. Да. Если бы я не выступал от имени организованной преступности, то я вряд ли бы выбрался из этих ипостасей нашей жизни, возникающих на каждом шагу. И еще, какой крамольный вывод возник в моем воспаленном от впечатлений мозгу? Организованная преступность является действительно реальной оппозицией тоталитарной власти. Если власть не вступит на преступный путь, то преступность пустит ее по другому пути, а новый лидер, зажав шапчонку с козырьком в руке, пафосно скажет:

— Верной дорогой идете, товарищи!

Глава 79

— Свет сверху! — этот доклад прозвучал внезапно, и я вздрогнул от неожиданности.

Действительно сверху струился свет, но он был совершенно неярким, просто светлым пятном, но нам, погруженным в полную темноту, он казался тем солнцем, которое должно всходить каждый день на Востоке и закатывать на Западе. Как это в старой песне поется?