Беги, путана, беги! - [24]

– Почему тот парень называл тебя капитаном? – сменила тему Ирина. – Это твое прозвище?

– Нет, – Николай посмотрел в зеркальце заднего вида, – я действительно капитан. Правда, бывший. А с Владиславом мы служили вместе.

– Где?

– Военная разведка.

– Ого… А сейчас что?

– Что, что – а ничто! Надоело… Восемь лет отбарабанил. Захотелось мирной жизни, хороших денег. Семью решил завести… но, как видишь, не все пошло как хотелось бы. С женой прожил всего год, и – по разным углам. Поторопился, наверное. Кинулся на первую попавшуюся. Думал, любовь с первого взгляда, а оказалось… – Он хлопнул ладонью по рулю. – На гражданке все оказалось гораздо сложнее. Но ничего, – он подмигнул Ирине, – я не отчаиваюсь. Придет время, и на моей улице перевернется фургон со «Сникерсами».

– Если нас не пристрелят через полчаса, – не разделила его оптимизма Ирина.

Николай замолчал и уставился на дорогу.

– Куда мы едем? – после долгого молчания спросила девушка.

– Попытаемся узнать что-нибудь о «Беркуте» и «Стрельце». Больше у нас пока ничего нет.

Самуил Платонович храбростью никогда не отличался. Скорее наоборот – он был трусоватым человеком. И перед тем как принять какое-либо мало-мальски ответственное решение, долго корпел над вопросом: «А не набьют ли мне за это морду?» Физической боли Самуил Платонович не переносил совершенно. В детские и последующие школьные годы он нередко служил предметом насмешек среди товарищей. Его дразнили хныкалой и нытиком, издевались как могли, никогда не принимали в свои игры. Но Базельман терпеливо сносил все. «Главное, чтобы морду не набили», – думал маленький Самуил и углублялся в изучение математики и химии. Постепенно на него махнули рукой и перестали обращать внимание.

Базельман окончил школу, доблестно откосил от армии, поступил в институт, занялся бизнесом. И все вроде бы пошло на лад. Он твердо следовал выработанным жизненным принципам – быть предельно осторожным и не шутить с огнем. До недавнего времени это ему удавалось. Вплоть до сегодняшнего дня. Сегодня все пошло наперекосяк. Потому что сегодня морду ему все-таки набили. Да еще как! Да еще кто!

Как всякий законопослушный гражданин, Базельман, выудив из жестоких убийц всю возможную пользу, заперся в служебной комнате и набрал записанный Руфью номер. Эффект был почти мгновенный. И самый неожиданный. Не прошло и пятнадцати минут, как в фойе появилась группа хорошо вооруженных людей. Один из них, высокий худощавый брюнет, судя по всему старший, подошел к Базельману и вежливо поинтересовался, не он ли только что звонил в милицию. Получив утвердительный ответ, брюнет схватил его за волосы и очень чувствительно ткнул лицом в стол. Удар был такой, что лежащее на столе стекло раскололось на части.

Базельман едва не лишился сознания. Брюнет поднял его голову и так же вежливо спросил, не подскажет ли он, где остановились убийцы и как их легче найти. Базельман выложил все как на духу. Ему совсем не хотелось еще раз проверить прочность своего стола, тем более что сейчас на нем лежали очень неприятного вида осколки. К счастью, брюнет не стал бить его головой об стол. Он просто схватил его за ворот рубашки и брючный ремень, приподнял, как мешок с навозом, и швырнул на покрытый дешевой плиткой пол. Базельману показалось, что его тело разлетелось на мелкие кусочки. А звук удара был таков, что на третьем этаже мотеля задребезжали окна.

– Я надеюсь, ты не обманываешь меня, Винни– Пух? – приятным баритоном спросил брюнет.

Его люди в это время, заперев в служебной комнате бедняжку Руфь, неслись к комнате ь 18.

Базельман был не в состоянии что-либо ответить. У него болело все. А больше всего нижняя челюсть. Как пить дать – перелом. Ему очень хотелось, чтобы милиционер-садист подумал, что он умер, и оставил в его покое. Но, увы, ничего не получилось. Самуил Платонович был плохим артистом. Ему было очень больно, и он стонал, как пробежавший стометровку бегемот.

– Их там нет, шеф. – Базельману показалось, что над ним зачитывают смертный приговор. – Ушли, наверное, через окно, больше неоткуда. Может, попробуем догнать?

– В машину все живо! – отчеканил брюнет.

Базельман почувствовал, как чей-то тяжелый ботинок врезался ему в ребра.

– Ладно, живи пока, Хрюндель! Но только вякни лишнего! Я тебя, гад, с того света достану! Ферштейн?

Базельман приподнял голову и, поливая кровью плитку, отчаянно закивал. Но бандитов рядом уже не было. Над ним склонилась растрепанная, насмерть перепуганная Руфь.

– Дорогой, может, милицию вызвать? – взволнованно спросила она.

– Нет!!! – заревел Базельман и потерял сознание.

День выдался на редкость жарким. От вчерашней непогоды не осталось и следа. Время только приближалось к полудню, а стрелка на термометре уже успела перевалить тридцатиградусный рубеж.

Старший лейтенант милиции, инспектор разрешительной системы Сергей Чернышов распластал на кожаном диване длинное худое тело и, обмахивая себя должностными инструкциями, тихо постанывал.

Окна и двери его кабинета были распахнуты настежь. А на столе вовсю трещал вентилятор. Но это нисколько не спасало от июньского пекла, и Сергею казалось, что он сейчас умрет.