Беги, мальчик, беги - [8]

Пока Давид доедал брынзу, ребята стали совещаться, принять ли его в компанию.

— Хватит нам одного недомерка! — крикнул один, который был повыше остальных.

— Эх ты, Шломо! — сказал маленький мальчик. Он сидел в стороне и точил складной нож о камень. — Разве тебе не жалко человека?

— А ты не вмешивайся не в свое дело, Иоселе, — огрызнулся Шломо. — Скажи спасибо, что тебя самого приняли.

Все ребята в этой группе, кроме мальчика с ножом, были старше Давида.

— Пусть Аврум решит, — сказал наконец хозяин брынзы.

Все головы повернулись к самому старшему.

— Примем его, — коротко сказал Аврум.

— Ну, смотри, — сказал Шломо. — Если он сглупит и нас из-за него поймают, ты будешь в ответе.

— Когда нас поймают, тогда уже некому будет искать виноватых и невиновных, — сказал хозяин брынзы.

Его звали Ицек. Он сидел у края воды и бросал веточки в ручей. Течение быстро уносило их всё дальше и дальше. Давид лег рядом с ним на спину и стал смотреть в небо. Он снова видел перед собой удалявшегося на лошади крестьянина, и сердце его было переполнено недавними переживаниями.

Кто-то растолкал его:

— Вставай, уходим.

Это сказал маленький Иоселе. Он был в одежде кого-то взрослого, штаны подвернуты на поясе и завязаны веревкой. Никакой обуви. Только сейчас Давид увидел, что все остальные ребята тоже были босиком. Только Давид носил туфли. Те самые, которые так и не успел починить Иона-сапожник.

Ребята двинулись по дороге, которая шла среди полей в сторону видневшейся вдали деревни. Подойдя поближе к домам, они залегли на краю пшеничного поля. Отсюда уже можно было разглядеть людей и животных во дворе ближайшего хозяйства. Солнце клонилось к закату. Рядом с конюшней стояла кобыла, вокруг нее бегал маленький жеребенок. Во двор вошла девочка, гоня перед собой стайку гусей. Собака встретила их лаем, и все гуси разом повернули к ней головы и угрожающе зашипели. Потом молодой парень загнал в хлев несколько коров. Из дома вышла женщина и крикнула:

— Яцек, загони свиней!

Давид вспомнил, что «Яцек» — это то польское имя, которое родители должны были написать в открытке, посланной его братьям и сестрам.

Женщина закатала рукава и направилась в хлев. В одной руке она несла ведро, а в другой — низенькую табуретку. Аврум внимательно осматривал двор.

— Они приготовили корзины с овощами, завтра повезут на рынок, — прошептал он.

И тут им повезло. Из дома вышел хозяин. Он оседлал кобылу, сел верхом и выехал на дорогу. Маленький жеребенок поскакал за ними. Собака сорвалась с места и побежала их провожать. Ребята следили за ними с нарастающим возбуждением. Как только крестьянин и собака исчезли из виду, Аврум крикнул:

— Давай!

Ребята выскочили из укрытия и бросились во двор. Возле стены дома стояли большие корзины с овощами, которые уже раньше приметил Аврум. Здесь же лежала маленькая корзинка с яйцами. Аврум схватил ее, а другие стали хватать из больших корзин огурцы, помидоры, морковки и редиски и торопливо рассовывать по карманам. Гуси громко загоготали. Парень выглянул из свинарника посмотреть, что случилось, и ребята бросились бежать. Парень кинулся за ними следом с криком:

— Жиденята! Воры!

Его мать выскочила из хлева и тоже закричала:

— Они украли яйца!

Ребята мчались что было сил. Впереди всех — Аврум и Шломо. Но один мальчик из их компании замешкался и выбежал со двора позже других. Польский парень быстро настиг его и повалил на землю. Давид услышал, как мальчик ужасно закричал. Женщина какое-то время еще бежала за другими, но расстояние между ними все увеличивалось, и она остановилась. Наверно, поняла, что уже не сможет их догнать.

Ребята шли, радостно улыбаясь, и глотали слюнки, глядя на корзинку с яйцами в руках Аврума. О пойманном мальчике никто не упоминал.

— В городе мы ждали темноты, чтобы залезть в магазин, — сказал Давид.

— В деревнях нельзя красть в темноте, — объяснил ему Ицек. — В темноте не разберешь, что хватать или срывать.

— А если тебе нужны штаны или рубашка, нужно видеть, что висит на веревке, — добавил Иоселе.

Только теперь Давид понял, откуда на Иоселе его взрослая одежда.

— Здесь не город, — назидательно сказал Шломо. — Здесь все другое. Тут нужно научиться, как себя вести, чтобы не наделать глупостей.

— А какие можно наделать глупости?

— Ну, к примеру, нужно знать, что, если встретишь поляка, нельзя с ним разговаривать. Он может догадаться, что ты еврей. Или, к примеру, нельзя купаться с польскими ребятами в реке, потому что для купанья нужно снимать штаны.

Давид не знал всего этого. Он не знал и того, почему нельзя снимать штаны, но ему не хотелось спрашивать об этом у Шломо.

Они прошли чье-то хозяйство, полускрытое за небольшой рощей. Жилой дом стоял среди фруктовых деревьев.

— Смотри, настоящие груши! — сказал Ицек. — Не то что те маленькие и кислые, которые растут вдоль дорог.

Они остановились среди деревьев и прислушались, не лает ли собака. Все было тихо.

— Нет собаки! Можно попробовать.

— Пусть Давид идет, — сказал Шломо.

— Почему Давид? — спросил Аврум.

— А что? Он тоже должен что-нибудь добыть для всех!

— Ты умеешь залазить на деревья? — повернувшись к Давиду, спросил Аврум.