Беги и живи - [44]

– Пока, Нор.

И прежде чем я успела что-нибудь сказать, ушла.

А кольцо осталось черным.

Мне снилась Линда. Говорят, в снах отражается то, что ты думал, перед тем как заснуть. Каждый вечер, когда я снимала кольцо, Линда заново проскальзывала в мое тело. Она хватала меня за волосы и говорила, чтобы я не забывала ее. Она всегда была навязчивой. Но ее смерти я не хотела. Я не плохая.

И с Линдой в моем теле я соскальзывала в сон. Туда, где она жила привольно. Иногда она бывала еще толще, чем раньше. Иногда – самая красивая. Иногда во сне она хотела меня поцеловать. И однажды поцеловала. Это было так противно, что я проснулась, и мне понадобилось десять минут, чтобы восстановить дыхание. Иногда она вдруг так вырастала, что могла перешагнуть через наш дом. И тогда ее голос разносился, как гром. И этим своим голосом она кричала, что я самая любимая и пусть весь мир об этом знает. Это были самые лучшие сны.

Я спросила у его мамы, когда он в следующий раз приедет домой.

– В эти выходные, – ответила она. – Скорее всего.

В пятницу вечером я услышала, как он приезжает. Я сразу же вышла на улицу.

– Она выходит замуж, – сказала я.

– Я знаю.

– Но как же быть? Ей ведь еще нельзя выходить замуж?

– Если она вбила себе что-то в голову, так все и будет. Ты же ее знаешь. В этом смысле она ни капельки не изменилась.

– А ты как к этому относишься?

– Конечно, я считаю, что рано. Но неважно, как я к этому отношусь. Может, я ошибаюсь.

– Но…

Он сел на тротуар перед нашим домом.

– Ей надо жить своей жизнью, Нор. Мы не можем жить за нее. Я наконец это осознал. Кто знает, может, она права и ей уже пора замуж.

Я опустилась на землю рядом с ним.

– Я побегу марафон.

Он промолчал, но посмотрел на меня так удивленно, что я рассмеялась.

– Ты не шутишь?

– Все против.

– Тебе, конечно, тоже рано.

– Да, так говорят.

– А сама ты как думаешь?

– Что пора, конечно.

– И ты не мужчина.

– Ты тоже начинаешь, да?

– Но ты сильная. У тебя точно получится.

Этих слов я не ожидала. Я не смогла придумать, что ответить, и опять покраснела. А вообще, когда я наконец перестану краснеть после каждых трех фраз в разговоре с Маттиа?

– Уже начала тренироваться?

– Потихоньку. Весной займусь по-настоящему.

– Когда тебе уже будет восемнадцать. Тебя, конечно, Тони готовит?

– Ему не разрешают. В клубе считают, что это безответственно.

Молчание.

Спросить?

– Ты не хочешь…

– Что?

– Говорят, хорошо, если кто-то на велосипеде едет впереди или рядом. Когда тренируешься бегать большие дистанции. Я читала. И не так скучно. Если хочешь. На выходных, когда у тебя будет время.

– Я буду ехать, а ты – бежать? Главное, не дать тебе меня обогнать, – улыбнулся он.

– Если не хочешь, не надо. Я просто подумала, вдруг…

– Ладно, Нор. Только свистни.

Он наклонился ко мне, прижался губами к моим губам. На две секунды. Потом ушел. А я осталась, в изумлении от того, что тротуар не вспыхнул огнем от жара в моем теле.

2 195

Еще чуть-чуть. Не верится. Почти финиш. Кажется, осталась какая-то ерунда. Камнем можно докинуть. Вот только не знаю, дойду ли я.

Я бегу одна. Но везде люди. Иногда – в опасной близости от меня.

Стаканчик воды. Даже пинта пива. Я ничего не беру. Не только потому, что запрещено. Я просто уже не могу поднять руки. Кажется, они весят по сто килограмм. Все тело деревянное. Как будто все закрыто на замок. Сердце бьется как одержимое. Как бы не взорвалось.

А так бывает. Что сердце вдруг не выдерживает. Бывали случаи, когда участники марафона умирали от сердечного приступа прямо на соревнованиях. Со мной такое тоже может произойти.

И тогда они все-таки окажутся правы. Что это не женский спорт. И что мне было еще рано. Все, кто бежит марафон, безответственно относятся к своему организму. Специалисты утверждают, что мой организм еще растет, так что я безответственна вдвойне.

Я не понимаю. Как до сих пор бегу. Как ноги до сих пор не остановились, не сдались, как руки еще не отвалились от тела и голова до сих пор держится на плечах.

Вдруг я вижу папу. В десяти метрах от меня. На нем – его непромокаемая кепка. Он машет, выходит из толпы вперед и кричит что-то, чего я не могу разобрать. Он улыбается, и вот я уже пробежала мимо него.

Внешне я очень на него похожа. Те же серые глаза. Те же темные волосы. Тот же вздернутый нос. Интересно, он такой же упрямый, как я иногда? Что я вообще знаю о своем отце?

Другом его не назовешь. Друг много о тебе знает. А что знает обо мне папа, кроме того, что я люблю бегать?

Он ездил со мной на все соревнования. В любую погоду. Надо ему на работу, не надо. Ни на что не жалуясь. Мы никогда много не разговаривали. Ни в машине, ни на улице. Я вдруг понимаю, что это не было мне в тягость.

– Сегодня победишь? – спрашивал он каждый раз, когда мы выходили из машины.

– Увидим, – всегда отвечала я.

И он всегда говорил: «И правильно». Но можно ведь немножко помечтать, что сегодня победа достанется мне.

– Потому что, если бояться мечтать, часто ничего и не происходит. Человек не должен бояться мечтать, Нор, не должен бояться строить грандиозные планы. Пусть даже в душе он знает, что его мечты могут сбыться всего лишь на одну десятую часть. Или на сотую. Но зато это будет сотая часть только его мечты или десятая, если повезет. Это дорогого стоит, Нор.