Беги и живи - [22]

– Я к ней поднимусь.

Я поднялась по лестнице. Из комнаты Рози доносилась музыка – Боб Марли. И жужжание фена. Дверь была открыта, я могла зайти без стука. Но не знала, понравится ли ей, если я просто так войду в ее комнату, поэтому постучалась.

Она стояла с феном в руках перед огромным зеркалом. Я видела ее голую спину. Свитер валялся на полу. У нее была смуглая и стройная спина. Черный лифчик. Волосы длиннее, чем раньше. Может, она за все эти годы ни разу не ходила к парикмахеру. Как Спящая красавица, проспавшая сто лет. Я еще раз постучалась, на этот раз громче. Рози обернулась, держа в руке фен.

Она мне кивнула и жестом предложила сесть на кровать. Улыбнулась мне, как она одна умела. Потом выдернула шнур из розетки, и в комнате остался только Боб Марли. Выключила музыку. Секунду было тихо.

– Как тебе моя комната? – спросила Рози. – Стало совсем по-другому, да?

Кровати, на которой я сидела, раньше не было. Эта двуспальная кровать занимала почти всю комнату. Исчезли старые постеры. Письменный стол был отодвинут в угол, а на его месте стоял комод и над ним – зеркало.

Она отбросила волосы назад и плюхнулась на кровать рядом со мной.

– Тебе не холодно? – спросила я.

– Холодно? Нет.

И все же в комнате было холодно.

– Надень что-нибудь, – сказала я, – а то простудишься.

– Какая ты заботливая, – ответила она.

– Да ладно.

Как хочется спросить: что мне сделать? Как все исправить?

– Если у меня будет помолвка, ты придешь, да?

Что значит – если?

– Разве ты еще не уверена?

– Конечно нет. Я просто хочу их немножко позлить.

Я улыбнулась и чуть не толкнула ее. Нисколько ты не изменилась, хотела я сказать, но не сказала, и правильно сделала.

– Конечно да, – продолжала она. – Мы с Арнаутом навсегда вместе.

– Рози!

Она несколько раз подпрыгнула, сидя на кровати.

– Знала бы ты, как мне здесь все надоело. Просто ничем не могу нормально заниматься.

– А этому твоему Арнауту все нравится.

– Не «этому твоему Арнауту».

– Извини.

– У тебя наверняка никто так не стоит над душой, – сказала она.

Я не ответила.

– Раньше ты не была такая идеальная.

– Я и сейчас не идеальная.

– Здесь одна сплошная тоска, Нор.

Я так хотела сказать что-нибудь. Что-нибудь веселое.

– У тебя есть парень? – спросила она.

Я покачала головой.

– То есть ты на самом деле только и делаешь, что бегаешь, – сказала она. – Скукота.

– Мне не скучно.

Я посмотрела на нее. Она точно так же, как раньше, подпрыгивала на кровати, и размахивала руками, и встряхивала волосами, но я не могла до нее достучаться.

– Мы с Арнаутом хотим устроить шикарную свадьбу.

– Рози!

Она улыбнулась и повалила меня назад.

– Не очень-то ты изменилась, Нор. Все такая же серьезная.

Я так и осталась лежать на кровати и смотрела в потолок. Он был светло-желтый, без единого пятнышка. Как будто только что покрасили. Как будто она тут останется надолго. Может, все эти слова про свадьбу – все-таки шутка? Раньше никогда нельзя было понять, шутит она или нет, может, она и сейчас такая. Она упала навзничь на кровать и оказалась рядом со мной. Ее рука касалась моей. Я не стала убирать свою руку.

– Он такой красивый, Нор. А что у вас с Маттиа? – Она засмеялась и толкнула меня. – Можешь не отвечать. По-моему, он до сих пор в тебя влюблен. С детства.

– Ах, Рози, это чушь.

– Что же ты покраснела?

– Просто так.

– Просто так не краснеют. – Она глубоко вздохнула. – Я рада, что ты пришла. Все уже в прошлом. Я на тебя больше не сержусь.

Она повернулась ко мне вполоборота.

– Помнишь твое кольцо настроения, я его тебе вернула, а ты не хотела его брать? Я не крала его у сестры Линды. Но ты не хотела меня выслушать, ты такая упрямая. Потом я поняла почему. После всех этих украденных конфет что еще ты могла обо мне подумать? Я ведь была плохая девочка. – Она усмехнулась. – Воровать для меня – привычное дело, да? Вор – он и есть вор.

– Рози…

– Да нет, не говори ничего. Ты тоже ничего не можешь изменить. Помнишь, как нам раньше было весело? Иногда я мечтаю, чтобы все было как раньше. Думаешь, в этом доме хоть кто-нибудь понимает, как мне скучно? Знаешь, что они мне отвечают? Иди, займись чем-нибудь полезным. Сделай уроки. А нам почти ничего не задают. Ну ладно, я иду к себе в комнату. И каждый вечер чуть не схожу с ума от безделья. Все-таки когда-нибудь это случится. И правда сойду с ума.

Она могла не продолжать. Дальше я и сама знала наизусть.

– Знаешь, что очень грустно? – вдруг сказала она. – Что я забыла лицо Линды. Уже через неделю.

Только не о Линде. Не всё сразу.

Она положила ногу на ногу и стала гладить себя правой рукой по бедру. Вверх. И вниз. И опять вверх. И опять вниз. Пока я не накрыла ее руку своей и не сказала: «Успокойся, пожалуйста».

– Как я могу успокоиться? – сказала она. – Никогда не была спокойной и никогда не буду.

– Я тоже не очень спокойная, – тихо сказала я.

– Это она придумала. Ее игра. Ей обязательно надо было в нее сыграть. – Она глубоко вздохнула. – И все пошло кувырком. Все-все. Как это могло случиться?

Это я виновата это я виновата это я виновата. Может, этих слов она ждет от меня? Что она тут ни при чем.

Я смотрела на нее, надеясь увидеть ту взбалмошную Рози из прошлого, которая только что сидела рядом со мной. Толкни меня, подумала я. Скажи, что все будет хорошо. Но Рози почти со злостью уставилась в пространство перед собой.