Беги, если сможешь - [87]

Быстрее, быстрее, быстрее!

В меня кто-то врезался, и я рухнула на землю, прокусив губу. Рот мгновенно наполнился кровью. Джозеф снова поставил меня на ноги. Я навалилась на него и ударила головой в подбородок, испытывая при этом дикую боль в шее и позвоночнике. Он по-медвежьи схватил меня сзади и так стиснул, что я начала терять сознание. Тогда он потащил меня к конюшне — я волочила ноги по земле, пытаясь замедлить движение, но тщетно. Оставалось только набрать побольше воздуха, и я судорожно дышала. Мы почти добрались до входа.

В этот момент снова сработал инстинкт самосохранения, и я принялась сопротивляться, словно дикое животное. Несколько моих ударов попали в цель, и Джозеф охнул, но не отпустил меня. Я била его по ногам, кусала за руки — я сражалась за свою жизнь. Он чуть было не отпустил меня, и я, срывая ногти, уцепилась за створку ворот. Аарон ударил меня по рукам прикладом, и я закричала от боли. Джозеф заткнул мне рот и втащил меня внутрь.

Меня словно парализовало от ужаса, а сердце так колотилось в груди, что я думала, что потеряю сознание. Сил сражаться уже не было. Мне предстояло умереть.

Аарон открыл дверь в маленькую темную кладовую, оттуда пахнуло старым лошадиным кормом и плесенью. Джозеф толкнул меня туда, но я с новой силой принялась упираться и вырываться. Вдвоем они все же впихнули меня внутрь. Я упала на пол и разбила колено. Тут стояла старая морозильная камера размером немногим больше меня, покрытая ржавчиной и плесенью. Джозеф схватил меня, а Аарон поднял крышку камеры. Я отчаянно отбивалась, но они бросили меня внутрь. Я приземлилась на гору зерна, и крышка захлопнулась.

— Выпустите меня! — Я принялась бить в нее кулаками.

Снаружи раздался какой-то шум.

— Где засов? — спросил голос Аарона.

— Зачем вы ее туда засунули?! — в ужасе воскликнул Даниэль.

Голос Аарона произнес:

— Джозеф, возьми вилы вместо засова.

Громкий скрежет. Я колотила в крышку, пинала ее, но потом утихла и только всхлипывала. Как мне отсюда выбраться?

Раздался приглушенный голос Аарона:

— Даниэль, вернись в дом. Все будет хорошо. Когда она освободится от страха, мы ее выпустим.

— Врешь! — закричала я. — Ты меня не выпустишь! Полиция знает, что я здесь, я позвонила им по пути, они вот-вот приедут!

Видимо, Аарон наклонился к крышке, потому что голос его прозвучал так близко, что я подпрыгнула:

— А вот теперь врешь уже ты.

Раздался шорох, потом шум удаляющихся шагов.

Я осталась одна.

Глава 34

Как только они ушли, я начала бить в крышку — изнутри она была покрыта старым пластиком, который трещал под моими ударами. Я ободрала его, вытащила прокладку и принялась давить на металлическую крышку, но она не поддавалась. Попытка ударить в крышку ногами тоже оказалась неудачной. В конце концов пришлось остановиться, потому что я начала задыхаться. Темнота словно выдавливала остатки воздуха из моего измученного тела. Ноги у меня дрожали, в ушах шумело. Перед глазами все поплыло, и я подумала, что теряю сознание. И тут я вспомнила…

Мы собираем чернику в поле. Все остальные ушли на прогулку. Воздух густой и тяжелый от жары. На мне шорты и свободная майка, которая промокла от пота и липнет к телу. Я без конца одергиваю ее, потому что мне не нравится, как Аарон на меня смотрит. Я вытираю испачканные соком руки о шорты.

— Я хочу помедитировать, — говорит он.

Съеденные ягоды переворачиваются у меня в желудке, во рту появляется горечь. Я прекрасно знаю, чего он хочет на самом деле.

— Я не хочу так больше делать.

— Тебе что, все равно, что будет с мамой?

— Ты ей не помогаешь. Ей снова стало хуже.

Последние дни она ходит мрачная и молчаливая, целыми днями не покидает хижину и почти не ест.

— Когда мы медитируем, она говорит, что хочет покончить с собой, — говорит он. — Пока что мне удавалось отговорить ее и исцелить. Но может, я зря это делаю? Может, на той стороне ей станет легче?

Глядя на него, я понимаю, что он говорит правду.

— Ложись, Надин.

Я опускаюсь на колени и ложусь на сухую траву. У меня в глазах набухают слезы. Я пытаюсь думать о траве, царапающей ноги, о стрекозах, порхающих неподалеку. Но мне страшно.

Он ложится рядом и прижимает свои губы к моим. Я беспомощно цепляюсь за стебли маков. Он расстегивает мои шорты, запускает в них руку и трогает меня между ногами. Потом ложится сверху, спускает свои джины и пытается войти в меня.

Мне больно, и я плачу. Он крепче прижимается к моим губам. Я отворачиваюсь.

— Прекрати, я не хочу!

Я толкаю его, бью кулаками, пинаю между ног. Он кричит от боли. Я торопливо натягиваю шорты и бегу к амбару, оглядываясь в поисках матери или брата — любого, кто может мне помочь. От страха я забываю, что все ушли на прогулку. Аарон с громким топотом бежит за мной. Я забираюсь на один из стогов, но он хватает меня за ногу, тащит к себе и вцепляется мне в волосы. Я кричу, но он затыкает мне рот. Потом выпускает мои волосы и так крепко обхватывает меня, что становится трудно дышать. Забросив меня на плечо, словно куль с зерном, он тащит меня в конюшню, где недавно выкопали погреб.

Остановившись у ямы, он поворачивается так, чтобы я повисла над ней. Я смотрю вниз и не понимаю, зачем он показывает мне погреб. Наверное, яма слишком мелкая и узкая, и в наказание он заставит меня ее копать.