Бегемот. Структура и практика национал-социализма 1933 - 1944 гг. - [181]

Отмена антисоциалистических законов Бисмарка и принятие промышленного кодекса сделали возможным учреждение в 1890 г. Generalkommission der Gewerkschaften, центрального органа «свободных» или социалистических профсоюзов. В 1919 г. этот орган был преобразован в Allgemeine Deutsche Gewerkschaftsbund, подобный британскому конгрессу профсоюзов или американской федерации труда.

Общая особенность этого второго периода, эры терпимости, была в том, что социальная сила движения рабочего класса вынудила государство отменить прямой запрет на профсоюзное движение и обратиться к косвенному вмешательству через целый ряд специальных положений и с помощью уголовного кодекса, судов и особенно полиции. Филипп Лотмар, пионер немецкого трудового законодательства, суммировал ситуацию в следующих словах: «Профсоюз свободен, но он вне закона» (Die Gewerkschaft ist frei, aber sie ist vogelfrei).

Триумф демократии принес с собой и признание профсоюзов; это сообщило им новый статус, и их тройная функция признавалась безоговорочно. Самое ясное выражение этой стадии обнаруживается в Германии, Англии, и Австрии.

У немецкого профсоюзного движения была короткая, но бурная история, датируемая с 1877 г. Немецкая конституция 11 августа 1919 г. дала профсоюзам особое признание. Статьи 159 и 165 признавали их существование в качестве свободных органов наряду с государством. Ни кабинет, законодательный орган, ни полиция не должны были иметь право распускать профсоюзы. В свою очередь профсоюзы были призваны решать определенные позитивные задачи. В плюралистическом коллективизме Веймара профсоюзы играли решающую роль. Больше, чем политические партии, они были носителями новой формы общественной организации, мостом между государственной бюрократией и людьми, учреждением, развивающим политическую демократию в социал-демократию.

Закон 11 февраля 1920 г. вводил систему рабочих советов, ограничивающих (если проводить аналогию между фабрикой и государством) власть работодателя и вводивших элементы конституционного правления на заводе.[811] Как и государство, промышленное предприятие имеет три вида власти: законодательную, исполнительную и судебную. До образования рабочих советов работодатель осуществил все три вида власти: он был законодателем, потому что он устанавливал фабричные правила; исполнителем, потому что он нанимал на работу и увольнял; единственным судьей, потому что он назначал наказания за нарушения фабричных правил. Закон о рабочих советах наделял законодательной властью и работодателя, и совет. Члены совета избирались тайным голосованием в соответствии с принципом пропорционального представительства, на основе конкуренции различных профсоюзных билетов и без какого-либо влияния со стороны как государства, так и работодателя. Если между рабочим советом и работодателем не могло быть достигнуто никакое соглашение, фабричные правила устанавливала арбитражная комиссия (позже трудовой суд).

Рабочие советы также имели голос в фабричном правлении, хотя только ограниченный. Если рабочий совет поддерживал, например, протест уволенного рабочего, то последний мог предъявить иск в трудовой суд о своем восстановлении или о возмещении убытков. Совет также контролировал выполнение коллективных договоров и соблюдение фабричных правил, и вообще защищал работающих по найму. Он имел право на двух делегатов, посещавших собрания совета директоров корпорации, а также право изучать отчеты о прибыли и убытках и бухгалтерские балансы. Эти предписания тем не менее не имели большого практического значения.

Рабочие советы немцы называли профсоюзным «оружием дальнего действия». Хотя формально и независимые от профсоюзов, они постоянно обращались к ним за помощью в выполнении своих обязанностей. Члены совета обучались в профсоюзных школах и поддерживались профсоюзами в каждом конфликте с работодателями. Профсоюзы в свою очередь в значительной степени полагались на рабочие советы в рамках такой функции, как выполнение законодательства о максимальном размере трудового дня и трудовой недели.

Вообще говоря, попытка дать рабочему классу прямое влияние в сфере частного предприятия не была практически успешной. Реакция, бессильная, когда закон был подписан в начале 1920 г., вскоре восстановила свои силы. Профсоюзное влияние на потребительском рынке было таким же слабым — за исключением угольной и калийной промышленности, в которых специальные законы (ошибочно названные законами о социализации) предусматривали частичное государственное управление. Профсоюзы угольной и калийной промышленности могли делегировать представителей в общественные советы директоров и являлись в определенной степени участниками управления.

Самым значительным влияние профсоюзов было на рынке труда. Указ 13 декабря 1918 г., выпущенный Советом народных депутатов, признал коллективные договоры юридическими средствами определения заработной платы и условий занятости. Какие бы коллективные соглашения не заключали между собой профсоюзы и ассоциации работодателей, их предписания становились частью трудового договора между работодателем и каждым из его рабочих. У них была сила объективного закона. Никакое отклонение не могло быть сделано в отдельном трудовом договоре, если оно не было одобрено нанимаемым. Установленное законом предписание образовывало краеугольный камень, на который опиралась вся структура республиканских немецких трудовых отношений. Тем не менее эти соглашения касались только организованных рабочих и работодателей. Учитывая опасность, что работодатели могли нанять и не состоявших в профсоюзе людей, тот же самый закон уполномочил министра труда по его усмотрению расширить своим указом соглашение на всю промышленность или торговлю согласно декрету. Это полномочие часто использовалось до 1931 г.