Бегемот. Структура и практика национал-социализма 1933 - 1944 гг. - [167]
Бюрократия не образует единого целостного органа. Она никогда им не была, и попытки национал-социалистов разрушить стратификацию серьезного значения не имели. Есть основное различие между чиновниками, которые осуществляют политические функции, и теми, кто этого не делает. В политической государственной службе дальнейшее различие должно быть проведено между теми, кто готовит политические решения, и теми, кто просто их исполняет. Первый тип лучше всего иллюстрируется министерской бюрократией, последний — полицией и низшими административными органами. Неполитическое чиновничество включает большой слой, в основных чертах неотличимый от работающих по найму. Железнодорожные и почтовые чиновники, например, классифицируются в немецком законодательстве как государственные служащие, но они не осуществляют политическую власть и не выполняют задачи, которые не могли быть с равным успехом выполнены и по трудовому договору. Они прямо служат обществу, решая его жизненно важные экономические и социальные задачи, и поэтому не принадлежат бюрократии в прямом смысле слова.
Если сделать разрез всей структуры государственной службы, то обнаружится социальный антагонизм между так называемым академическим слоем (университетскими преподавателями и государственными экспертами) и неакадемическим. Это различие является, возможно, самым сильным из всех, порождающих глубокие расхождения между стратами внутри бюрократии. Новый режим этого различия не касался, хотя трудно сказать, означает ли это искреннее одобрение или капитуляцию, В 1933 г. правительство сделало революционный шаг, предоставив прусское министерство юстиции Гансу Керрлу, неакадемическому чиновнику среднего ранга из числа служащих в судебной администрации. Керрлу вскоре пришлось оставить свою должность, и академическая монополия судебной иерархии с тех пор не была потревожена.
Ключевые позиции в академической государственной службе удерживаются министерской бюрократией: эксперты, правительственные советники, министерские советники, министерские управляющие, государственные секретари. Их власть выросла за последние годы Веймара, поскольку упадок парламентарной демократии принес в практику депутатского законодательства методы чрезвычайного законодательства, а также фактическую неприкосновенность бюджета и администрации от парламентского контроля.
Министерская бюрократия — это закрытая каста. В республике ее личный состав не был ни антидемократическим, ни про-демократическим, и мало заботился о формах государства и правительства. Старший чиновник рассматривает государство как что-то вроде бизнеса, которые следует вести эффективно. У него есть цинизм успешного бизнесмена с тем различием, что административная эффективность занимает место прибыли в качестве его высшей цели. Политические проблемы сведены к техническим административным проблемам. Неэффективность парламентского контроля и слабость или неопытность министерских руководителей усиливала это технократическое и несколько нигилистическое мировоззрение. По существу, конечно, это антидемократическое и авторитарное мировоззрение. Оно ценит успех больше, чем право или социальную справедливость. Власть пользуется уважением, потому что она гарантирует эффективность. Эффективная и чаще всего неподкупная министерская бюрократия была центром любого антидемократического движения в Веймарской республике.
Число чиновников-социалистов в федеральном правительстве было небольшим. Только социалистические министры могли бы делать такие назначения, а они чрезмерно робки в своей политике назначения персонала. Они не видели причин уволить занимающего место функционера, если он не сотрудничал с реакцией открыто. В существующих национал-социалистических министерствах бюрократия состоит из поразительного числа чиновников, занимающих если не более высокие, то те же самые должности, которые они занимали и во время республики. Есть, разумеется, и изменения — министерства пропаганды и авиации, например, совершенно новые. Там, где изменений было меньше всего, мы можем уверенно предположить, что реакционный характер министерства был самым сильным при республике. Самое реакционное из всех федеральное министерство юстиции абсолютно неизменно по личному составу в персонале, несмотря на его объединение с прусской канцелярией. Ни один из семи начальников отделов и трех начальников подотделов не является новичком на службе. Только один из двух государственных секретарей новый — доктор Фрейслер.[773] То же самое верно и для должности президента республики.[774] Доктор Мейсснер служил Эберту так же верно, как он служил Гинденбургу, а теперь Гитлеру. Только два члена его штата являются новыми. Даже в канцелярии, где ситуация отличается, глава — Ганс Генрих Ламмерс, старый чиновник, ранее служивший в министерстве внутренних дел (с 1922 г.). Много перемен было совершено в министерстве иностранных дел, но это были главным образом переходы с одного поста на другой, что характерно для любого министерства иностранных дел. Одно из важных политических изменений — назначение Эрнста Вильгельма Боле, возглавившего отдел немцев за границей. Боле, который родился в Брэдфорде, в Англии, и чей отец был преподавателем в университете Кейптауна, является также директором партийной канцелярии по делам немцев за границей.
