Бегемот. Структура и практика национал-социализма 1933 - 1944 гг. - [146]

уже осудил этот тип социализма, так называемый «истинный социализм», как специфически немецкий. Маркс в письме Энгельсу 8 августа 1851 г. с высочайшим остроумием разоблачил борьбу Прудона против банковского капитала и процента как обман. Он уже указал, что так называемая «социальная ликвидация» является «просто средством начать заново развитие здорового буржуазного общества». Теория выражает жажду каждого не имеющего отношения к промышленности капиталиста стать промышленным капиталистом — совершенно понятное желание. В антифинансистской капиталистической пропаганде, возможно, была даже определенная доля правды, когда банковский капитал действительно играл решающую роль, когда банки могли управлять, объединять и приобретать отрасли промышленности, когда одни только деньги действительно представляли собой экономическую силу. Но, как мы увидим, этот период далеко позади, и важно понять, что национал-социалистический антикапитализм и его борьба против хищного капитала были возведены в ранг высшего экономического принципа в период, когда [697] банковский капитал потерял свое значение, когда инвестирующий банкир потерял свою власть, когда одни только деньги не могут основать экономические империи, когда, короче говоря, промышленность стала в финансовом отношении почти самостоятельной, когда она не только финансирует свое собственное расширение из своих средств, но даже проникает в банки и страховые учреждения и подчиняет их нуждам промышленных капиталистов.

Ирония в том, что концентрации национал-социалистического антикапитализма исключительно на банковском капитале предшествовала экономическая доктрина ведущего социал-демократического теоретика Рудольфа Гильфердинга, который посвятил целую книгу, заслуженно пользующуюся славой, демонстрации того, как банковский капитал стал покровителем «ив конечном счете правителем в промышленности».[698] На заключительном этапе, продолжает он, «эта тенденция привела бы к тому, что один банк или одна группа банков получают контроль над всем денежным капиталом. Такой центральный банк поэтому мог бы управлять всем общественным производством». Столь же важны, как и его теоретическая основа, политические выводы, которые он делает. «Как только финансовый капитал достиг контроля над самыми важными отраслями производства, конфискации финансового капитала обществом через… его исполнительный орган, а именно государство, которое было завоевано пролетариатом, достаточно, чтобы достичь непосредственного контроля над главными отраслями производства». И уже в 1910 г. он утверждал, что «конфискация шести крупных берлинских банков будет уже сегодня означать конфискацию самых важных сфер крупных отраслей промышленности».

Экономическая теория Социал-демократической партии, однако, отставала от действительности даже перед Первой мировой войной. В 1910 г., когда книга Гильфердинга была издана, теория верховенства банков над промышленностью уже не была абсолютно верной. Эмиль Кирдорф, один из лидеров тяжелой промышленности, представитель самых твердолобых промышленников в Германии и близкий друг Гитлера, который навестил его в его 80-й день рождения и вручил ему значок с орлом Третьего рейха, заявил уже в 1905 г.: «Никогда не была власть банков над нами столь же слабой, как сегодня».[699] Многие компетентные экономические наблюдатели в Германии разделяли взгляд Кирдорфа.

Отношение между индустриальным и банковским капиталом проходит три стадии;[700] на ранней стадии крупномасштабной промышленности образования капитала в индустрии недостаточно для экспансии. Промышленность нуждается в больших объемах капитала одним большим куском. Банки организуют систему кредитов, направляя по одному руслу сбережения масс, особенно в строительство железных дорог. В этот период спрос на денежный капитал действительно высок, и соответственно власть банков либо в форме частного банкира, как в Соединенных Штатах, либо в форме акционерного банка, как в Германии, также велика. На второй стадии, однако, накопление капитала в промышленности увеличивается до такой степени, что промышленность становится почти независимой от банков, и она в состоянии финансировать расширение из своей нераспределенной прибыли. На заключительной стадии, стадии национал-социалистической монополистической экономики, промышленность часто неспособна инвестировать все свои сбережения в свои заводы. Она начинает расширяться в сферы почти любой иной экономической деятельности, и даже начинает завоевывать банки и страховые учреждения — и таким образом принимает на себя роль финансового капитала.

Борьба против банковского капитала — это не антикапитализм; это, напротив, капитализм, и на самом деле часто фашистский капитализм не только в Германии, но и в почти любой стране. Те, кто без устали нападает на верховенство финансового капитала (под которым они всегда понимают банковский капитал), таким образом, играет на руку самым влиятельным и самым агрессивным группам в современном обществе, индустриальным монополистам. Всякий раз, когда протест против суверенитета банковского капитала внедряется в народное движение, это — самый верный признак, что фашизм приближается.