Бегал заяц по болоту… - [11]
– Не спится, – оправдался Виталий и показал рукой на кроссворд: – Чтобы мозги не заплесневели. После сорока пяти надо иностранные языки учить или кроссворды отгадывать, чтобы интеллект не скис. Самый большой аванс, который мы получаем и который практически не удается израсходовать, – незагруженные килограммы серого вещества. Огромное, невспаханное пространство мозга. Зачем-то нам это дано?
– Ты поэтому уснуть не можешь?
– Так, подумалось экспромтом, спросонья.
Сергей глянул на часы на холодильнике. Пять часов десять минут. Вернулся в комнату. Сна не было вовсе. Через полчаса Виталий стал одеваться, чтобы выгулять Пальму. Она вертелась от возбуждения, задевала вешалку, шкафчик в крохотной прихожей, гулко стучала хвостом по входной двери, обитой для сохранения тепла чёрным дерматином, тихо поскуливала, улыбалась, разинув влажную пасть.
– Сидеть! – сдавленным шёпотом скомандовал Виталий. – Пальмейда Марковна! Сидеть!
Овчарка сделала пару кругов, наконец-то уселась, разгоняя пушистым хвостом пыль и песок на полу прихожей. Голову опустила, подставила шею под ошейник.
Сергей стоял в дверном проёме комнаты, наблюдал. Пальма подтискивалась под его ладонь, чтобы не валял дурака, а погладил бы её. Он погладил умильную морду, улыбнулся, не удержался. Обоим было приятно.
– Виталь, глубоко интимный вопрос – почему Марковна?
– Ты посмотри, какие у неё чёрные библейские глаза! – в полуулыбке ответил тот. – Восточная красавица!
– А-а-а! И чем она отличается от немецкой овчарки?
– Бестактный вопрос! С «немцем» не сравнить! У них рыжие подпалины, а эта – чепрачная.
– Теперь понятно, почему она – восточно-европейская.
Они вышли в общий коридор. Дверь со страшным скрипом открылась, приржавела за ночь, должно быть, потом на излёте с ещё большим скрипом прикрылась. Звякнули на связке ключи. Зашумел лифт.
Сергей вернулся в квартиру. Заварил кипятком кашу, насыпал чайную ложечку сахара. Пошёл в ванную. Скоренько опростался, попшикал дезодорантом. Почистил зубы, побрился, влез под душ.
Дверь скрипнула громче прежнего. Виталий и Пальма возвратились.
– Ты ещё моешься? – приоткрыл двери Виталий, впуская уличную свежесть во влажное тепло ванной.
Из-под руки высовывалась собачья морда. Пальма громко, недовольно фыркнула.
– С её-то нюхом, всё равно что скрипачу-виртуозу слушать заезженную пластинку! – сказал он радостно.
– Я когда курить бросил, также стал необыкновенно запахи чувствовать, – проворчал Сергей, прикрываясь полотенцем, осторожно вылезая из скользкой ванны, побуревшей на изгибах дна от железистой воды. – Чем-то пахнет? Необычно. Псиной палёной.
– Течка началась! – озабоченно сообщил Виталий. – Счас от кобелей отбоя не будет. Будем гулять с дрыном под мышкой.
– Природа своё берёт! – сказал Сергей и подумал: – Вот и ещё одна нечаянная «радость».
Он оделся, прибрызнулся парфюмом. Присел к столу, помешал кашу столовой ложкой, остужая и пробуя на вкус.
Виталий залез в ванну, долго плескался, фыркал.
Вынырнул из тумана ванной свежий, бодрый. Непокорные вихры пытался щёткой с деревянными зубьями привести в порядок. Быстро закончил эту процедуру.
– Поклевал утренних зёрен?
– Семь минут. Я уже собрался, только кашку метну.
– О! Ты даже и обулся!
– Что потом с полным брюхом корячиться, шнурки путать. А песочек я потом подмету.
Он съел кашу. Стало тепло внутри, потянуло в сон.
Вышли. Утро только высветлилось. Сергей держал на поводке Пальму. Виталий пошёл через дорогу на стоянку, забирать машину. Пальма напряжённо всматривалась в открытые ворота, пропускала другие машины, потом взволновалась, рванула навстречу выезжающей «мазде», кинулась на заднее сиденье, покрытое специальной накидкой, чёрную и пыльную, с налипшей собачьей шерстью. Лизнула неожиданно Виталия в затылок. Он отмахнулся.
Стёкла запотели. Виталий приоткрыл своё и заднее окна. Пальма высунула морду на улицу, широко раздув ноздри.
Набрали скорость. Стало холодно. Сон у Сергея пропал. Виталий закрыл окна. Пальма старательно лизала Сергея в левое ухо.
– А ну-ка прочь, не надо фамильярностей! – засмеялся он. – Усы колючие, из проволоки!
Она улеглась на подстилку, поворчала и затихла.
Выехали на кольцевую. Машины двигались медленно, но двигались.
Виталий курил, по привычке бурчал, поругивал то одного, то другого водителя в соседнем ряду. Потом вспомнил статью о куррупции из газеты, начал что-то с жаром доказывать, но Сергей не включился в обсуждение. Повод помолчать был, он не читал этой статьи. В салоне стало тепло, он согрелся и вновь слегка задремал.
– Я вот еду, вспоминаю, – сказал Виталий, – получается грустная статистика. Все, с кем начинал когда-то давно бизнесовать на Москве, развелись с жёнами.
Он стал перечислять имена, набрался почти десяток.
– Поразметало мужиков. Кто-то в Питер перебрался, но и там новую семью завёл.
– А ты?
– Что я?
– Разве ты в разводе?
– Не совсем понятно пока.
– Как это?
– Уходит вечером в другую комнату, закрывается. Жена!
– Так ты собрался разводиться?
– Не решил ещё. Съезжу домой, поговорю. Буду разбираться.
– К сожалению, в институте брака прогулы невосполнимы, – тихо сказал Сергей, но Виталию про развод не поверил.
Валерий Петков с мая по июль 1986 года, в качестве заместителя командира роты радиационно-химической разведки работал в Чёрной зоне ЧАЭС.Редкое сочетание достоверности и художественности одновременно можно считать большой удачей автора.Эта книга о первых, самых трагических днях и неделях после катастрофы на Чернобыльской АЭС.О подвиге и предательстве, преступной халатности и благородном самопожертвовании, о верности и вероломстве, о любви и Боге.
Их имена и фамилии переведены с кириллицы на латиницу по правилам транскрипции этой страны. Но уже нет отчества, хотя Отечество, которое рядом, греет душу воспоминаниями и навевает грусть нереальностью возвращения. И когда приходят они к чиновникам, первое, что у них спрашивают, персональный код.Цифры с датой рождения, номером в реестре с ними навсегда, незримой татуировкой на левом запястье.Таковы правила страны, в которой оказались они по разным причинам. Их много, стариков.Дети разъехались в благополучные страны и уже вряд ли вернутся, потому что там родились внуки этих стариков.
Роман «Старая ветошь» и повесть «Веничек» объединены общей темой: серая, невзрачная жизнь, череда неприметных дней и заботы о хлебе насущном, однажды прерываются светлым поступком, и тогда человек возвышается над суетой открывается с неожиданной стороны, проявляет лучшие качества.И ещё: если всерьёз думать о любви, обязательно придёшь к Богу.Пожалуй, на сегодня это самая грустная книга Валерий Петкова.
Москва. Машинист метрополитена возвращается домой после смены, как обычный пассажир. В вагоне происходит неожиданная встреча, которая круто изменит жизнь главного героя и многих людей.Читателя ждут головокружительные приключения и неожиданные повороты захватывающего сюжета.
Однажды приходим в этот мир. На всю жизнь нам завязывают пуповину и помогают войти в новое измерение. И мы не вольны в самом этом факте, выборе родителей, времени, места, страны своего рождения.Мы такие все разные. У каждого своя дорога, но нас объединяет одно важное обстоятельство – все мы родом из детства. И, жизнь такая короткая, что детство не успевает по-настоящему закончиться. И да пребудет подольше нас – детство, удивительная пора душевной чистоты и радостного любопытства, пока мы есть на этой Планете.
Мы накапливаем жизненный опыт, и – однажды, с удивлением задаём себе многочисленные вопросы: почему случилось именно так, а не иначе? Как получилось, что не успели расспросить самых близких людей о событиях, сформировавших нас, повлиявших на всю дальнейшую жизнь – пока они были рядом и ушли в мир иной? И вместе с утратой, этих людей, какие-то ячейки памяти оказались стёртыми, а какие-то утеряны, невосполнимо и уже ничего с этим не поделать.Горькое разочарование.Не вернуть вспять реку Времени.Может быть, есть некий – «Код возврата» и можно его найти?
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.