Бега - [11]

Девушка, наверное, начала уже сама все понимать и делать выводы, потому что оставила меня в покое. Тут я вспомнила, что она ведь была здесь в обществе какого-то типа, тип пропал с глаз долой, и она теперь сидела одна. Меня немало удивило, что такой заурядный мужчинка не следит ревностно за такой красавицей, но мне было не до неё, я занялась программками и вычислением лошадей на завтрашние бега.

Начался шестой заезд. Мария упала в кресло рядом со мной в момент старта.

— Что осталось? — вяло спросила она.

— Липецкий, — ответила я коротко, одним глазом погладывая в бинокль, а вторым пытаясь следить, что я себе на чем записываю. — И Цеста отпала.

— А ну её, Цесту, — буркнул Юрек.

— Где Теренция?!

— Третья. Она ещё держится…

— Давай, Цеста! — предложил Метя.

— Убей его! — яростно попросила я Марию.

— На прямую выходит Джубар, — продолжал динамик. — Гусля отстаёт…

Свинг перешёл на большую дорожку и потерял преимущество.

— Занесло его! — завопил Вальдемар. — Идиот жокей, паралитик!

— Лидирует Джубар, второй идёт Теренция, потом Свинг, Джубар, Теренция, Джубар, Теренция…

— Давай, Джубар! — ревело пол-ложи.

— Давай, Теренция! — заорали мы с Марией одновременно.

Теренция выдвинулась вперёд на полкорпуса, пришла с Джубаром, а Свинг был третьим. Я, разумеется, ставила на Теренцию со Свингом. Джубара я поставила исключительно на первое место, проиграла последовательность, но меня это не очень огорчало. Теренция заканчивала нам триплет.

— Кажется, ты выигрываешь по ошибке в восемнадцатый раз? — обратилась я к Марии. — И я к тебе примазалась по случаю.

— Есть! — победно заорал Юрек. — У меня закончился триплет!

— И у нас тоже. Интересно, сколько дадут.

— Да уже с четвёртого заезда известно было, что Дерчик не едет, — напомнила Мария. — На Болека ставили. Ну, может, ещё на Теренцию…

За триплет дали девятьсот семьдесят тысяч, почти миллион, так что мы немного обогатились. Кроме того, Теренция начинала у меня последний триплет, дальше у меня был Фавор, абсолютный фаворит, и в конце ещё четыре лошади. Метя своей Фонтаной довёл до сумасшествия всех, я упрямо объявила, что на эту падаль ставить не собираюсь, но меня соблазнил нулевой билет на табло, я не выдержала и поставила. Это была последовательность пять-шесть, Фавор с Фонтаной.

Девушка за моей спиной, по-моему, приросла к креслу, потому что с места не двинулась.

— Я начинаю кое-что понимать, — доверительно сказала она мне. — Я вижу, что на лошади номер шесть, на Фонтане, садит парень, Осика, я его знаю. Он первый раз едет?

Фонтана до сих пор вызывала во мне глухое омерзение, и я старалась ею не интересоваться. Теперь я посмотрела в программку и на табло.

— Осика, — подтвердила я. — Первый раз. А что это за парень?

— Ну, парень как парень. Он был на конезаводе, его отец — директор конюшен, а сам он обожает коней, просто преклоняется перед ними. Он ездит, похоже, с самого рождения, страшно хотел бы стать жокеем, и, как я вижу, он начал свою карьеру. Как вы думаете, он мог бы выиграть?

— Ни в коем разе, абсолютно нет. Во-первых, Фонтана — самый худший конь в этом заезде, правда, она трехлетка, и, может, её прятали, но.., минутку… Она четыре раза шла, три раза последней, а один — предпоследней Во-вторых, на арабской лошади надо уметь поехать. А в-третьих, в первом в жизни заезде каждый, говорят, дуреет и только начиная с пятого заезда отдаёт себе более-менее отчёт в том, что делает. Если бы лошадь его сама собой вынесла, это другое дело, но Фонтана его не вынесет, будьте покойны.

— Почему? У неё такая хорошая бабка… Обе бабки, по жеребцу и по кобыле.

Я почувствовала к девушке интерес.

— А вы действительно лошадей знаете. Откуда это у вас?

— Мой отец — ветеринар. Матери у меня нет, она умерла, когда мне был всего год. Я воспитывалась возле отца в разных конезаводах и в прошлом году тоже пошла на ветеринарию. Но я знаю коней, так сказать, с противоположной стороны, понимаете, у меня есть собственный, он пока ещё жеребёнок. На бегах я первый раз в жизни, хотела посмотреть, как это выгладит.

— Ас вами был один пан, — вспомнила я. — Я его тут и раньше видела. И он вам ничего не рассказал? Ведь вы вроде как с ним приехали?

— Да, это знакомый моей тётки. Случайно так совпало, и он сказал, что может меня сегодня сюда привезти, хотя у меня есть право бесплатного прохода от конезавода… Ну вот, он и привёз меня сюда. А после четвёртого заезда этот тип куда-то пропал. Я должна его подождать.

— Он выиграл на атом четвёртом заезде? — поинтересовалась я.

— Не знаю. Наверное, да, потому что он покраснел весь и как-то так.., засиял. Но ничего не сказал и просто пропал с моих глаз. Хотя ему, казалось бы, должно быть все равно, потому что он жутко богатый.

— Нет на свете такого богатого типа, чтобы его не потряс выигрыш как проигрыш на бегах, — безапелляционно сообщила ей я. — Человек или вовсе не играет, или всякий раз переживает потрясение. Это страсть. Бзик, пунктик, хобби, называйте как хотите. Игроки — это особая раса, не имеет значения, во что они играют.

— Наверное, да, — признала она мою правоту. — Судя по тому, что я тут вижу… Меня это не притягивает, мне коневодство больше нравится, тренировки, соревнования… Этого парнишку, Осику, я очень люблю и желаю ему всяческих благ. О, шестёрка! Это Фонтана! Да что вы мне такое говорили, это же очень хорошая кобылка!