Бег в золотом тумане - [98]

— Так ты полагаешь, за нами из кишлака никто не погонится?

— Нет, Руслан, не погонятся. Они Учитель с тилло ищут совсем другой сторона. Крайний случай на штольня кто-нибудь жадный пойдет. И еще смотри туда, вон, на тот темный туча. Сильный дождь будет скоро. Весь след смоет, тропа жидкий будет, река большой будет, не пройдешь савсем!

— Да, ты прав! Если через пару часов дождя не будет, — можете вечером оставить меня без закуски. Так что, я думаю, нам надо бежать до ближайшего ручья. А то после лекарства из канистры что-то аппетит у меня нещадно разгорелся. Кушать хочу. А от дождя в Дагане спрячемся.

— Пойдем по старому плану до пиндарского отворота? — спросил меня Кивелиди.

— А что? Мы ведь вернулись в первобытное состояние! Все на месте! Даже эти тетки.

* * *

И мы пошли к зиддинскому перевалу. Но прошли совсем немного, всего несколько сотен метров. Подошла Лейла и тихонько сообщила, что умер Учитель. Бабек снял его с ишака, завалил тело камнями и начал тихонько молиться. Чтобы не тратить время зря, Сергей и Юрка решили перевьючить ишаков с расчетом на дальнюю дорогу.

Мне стало грустно. Я присел у могилы Учителя и попытался представить его жизнь:

В маленьком кишлаке родился мальчик. Когда ему стукнуло двенадцать, его семью переселили в раскаленный солнцем Яван, чтобы не бездельничала, а сеяла хлопок на благо социалистической родины. С хорошими отметками окончил школу. Потом поступил в пединститут. Через десять лет стал доцентом. Потом начались войны, унесшие жизни двух его сыновей, и он вернулся в горы. Учил детей. Потом пришли мы, и он погиб в перестрелке со своими собственными односельчанами. И некому теперь рассказывать детям о Добре и Зле. И они, возможно, не узнают, что где-то рядом с их домами залегает золотоносная жила. Дети останутся в долине. И не скоро появится в этих местах другой Учитель…

* * *

— А кто такой Вангоген? — вернул меня на землю возникший перед глазами Федя.

— Ван Гог и Поль Гоген. Сокращённо — Вангоген.

— А чем они прославились?

— А надо тебе это знать? Если ты будешь разбираться в искусстве, то потеряешь способность хладнокровно убивать ненужных тебе людей! Выбирай!

Минут пять мы молчали. Я терпеливо ждал Фединой реплики. Наконец он начал говорить:

— Не хочу больше жить в дерьме! Всё! Баста! Хочу стать другим. Хочу приносить пользу! Чёрный, ты мастер гнать гусей! Просвети, как начать жить по-другому! Век не забуду!

Эх, знал бы этот человек, что я сам жил не всегда праведно! Конечно, давать советы — дело несложное. Но с чего — то нужно начинать! Время было, и я решил осветить дорогу, идущему навстречу к новой жизни, Фёдору. А заодно и себе напомнить, что существует прекрасный и вечный мир любви и дружбы, утончённый мир поэзии и музыки, загадочный мир цвета и формы…

Я говорил долго и страстно. За всё время Федя ни разу не перебил меня и не вставил ни одного междометия…

Лекцию я закончил просто:

— Люби себя и ты полюбишь других! Отдавай себя, и с тобой рядом будут люди, нуждающиеся в твоём участии. Обогрей странника и он поведает тебе о мудрости племён, живущих за морями, за горами, за зелёными лугами…

* * *

Федя долго думал, потом выдал:

— Хорошо кукуешь! Кстати, когда будем в городе, черкни мне, как зовут того, ну сам знаешь! Помнишь, он написал про то, что Христа распяли в сотый раз!

Я погладил Федю по заживающему скальпу и без всяких примочек сказал:

— Запомни на всю оставшуюся жизнь, крестник! Это Гуго Орлеанский!

Ликбез явно шёл Феде на пользу. Его Душа, уставшая от крови, жадно впитывала в себя простые человеческие истины… Мои уроки, конечно, не повернут его жизнь на 180 градусов, но и не исчезнут, как зерно в " закромах родины"! В этом я был абсолютно уверен!

* * *

А в это время санитарный вертолет летел над перевалом Арху. Увидев обгоревшие обломки вертолета Ходжи Насреддина, Абдурахманов испытал радость. Но одного круга над Уч-Кадо было достаточно, чтобы эти приятные чувства улетучились. Наметанным глазом Тимур сразу же увидел опрокинутые ступы, покосившуюся бутару, белые полоски кварцевого шлама, распространившиеся далеко вниз по ручью…

— Это Кивелиди с Черновым! — вскричал он, и начал остервенело биться головой об иллюминатор.

— Они опередили, опередили меня!

Рискуя людьми, Абдурахманов заставил посадить вертолет на небольшой площадке над штольней. Выпрыгнув, из еще не приземлившейся машины, он сбежал вниз и увидел, что штольня обрушена… И сразу же понял, что до оставшегося золота ему не добраться и все, что он может из всего этого выцедить, так это значок "Первооткрыватель недр" от благодарного правительства Таджикистана. Ругаясь, он ходил вокруг бутары и выискивал на земле крупицы золота. Когда набралась полная пригоршня, он сел над ручьем и, уткнувшись лицом в золото, зарыдал…

Первый пилот и наемники нашли Тимура лежащим в ручье лицом вверх.

Покрасневшие глаза смотрели в голубое небо немигающим взглядом.

Наемники вытащили его из воды и посадили под бутарой. Когда Абдурахманов пришел в себя, вертолетчик, виновато улыбаясь, сказал ему:

— Тимурджон, мы должны лететь. В республике опять очень большой тарарам начался. По рации передали, что Оманкельдыев взял Ходжент, захватил Шахристан