Бег в золотом тумане - [80]

— Странно, я ведь своими глазами видел, как пуля ударила тебе в лоб и отскочила…

Все русскоязычные загоготали, Сергей успокаивающе похлопал Юрку по плечу, клятвенно заверив, что сам не прочь иметь такой же котелок.

Бабек, поняв из сказанного мною, чуть больше, чем, оставшиеся в живых ишаки, тут же предложил скинуть с тропы "Черного" и переложить его ношу на вышеупомянутых стоиков. Взяв беднягу за ноги, мы оттащили его к ближайшему обрыву и сбросили вниз.

Тотчас высоко в небе закружились два орла…

Юрка сделал мне зверское лицо, и я понял, что расплата настигнет меня, "когда её совсем не ждёшь"!…

— Господа! Банкет по случаю успешного завершения золотодобывающих работ переносится на безопасное расстояние,

— сказал я, отирая с ладоней кровь "Черного".

— Когти, короче, надо рвать. И чем быстрее, тем лучше. Вдруг, кто-нибудь очень храбрый и с детских лет, мечтающий о Париже, словно Джин из бутылки, возникнет на нашем пути?…

— Ты прав. Драпать надо не жалея башмаков, — согласился Сергей.

— Но сначала давайте решим, как отсюда выбираться будем. Черный, ты можешь выдать исчерпывающую рекогносцировку?

— Да все очень просто. В трех километрах отсюда, близ устья реки Тагобикуль, тропа разветвится на две: Одна из них пойдет прямо, по левому берегу Ягноба, и примерно через двадцать километров выскочит на первый снизу серпантин автодороги через Анзобский перевал. И кишлаков по этой тропе полно и, наверняка, в них полно своих Резвонов! Вторая тропа заберет влево и пойдёт вдоль долины Тагобикуль. Затем уйдет к Зиддинскому перевалу через Гиссарский хребет. От этого перевала до кишлака Зидды рукой подать — часа за два доберёмся. Меня волнуешь ты и Федя. Как вы себя чувствуете?

— Удовлетворительно! — бодро ответил Сергей за себя и за Федю.

— Я тоже за этот вариант, — вступил в обсуждение Юрка,

— Тем более, если через шесть километров после Даганы свернуть по хреновенькой боковой тропке вправо, можно вернуться на анзобскую тропу. Будет куда свернуть, если вдруг погоня образуется…

— Значит, пойдем по зиддинской тропе, тем более Суворов нас там дожидается, — заключил обсуждение Сергей, и, обернувшись к Фредди, крикнул:

— Фёдор, иди сюда! Мы тут решаем, что с тобой делать. Черный предлагает для пущей сохранности сломанную руку аккуратно отрезать и в рюкзаке нести. А Юрка, вот, с ним не соглашается и предлагает тебе на месте перелома суставчик сделать. Рассверлим, говорит, дырочки у обломанных концов, посадим их на ось…

— Сделайте суставчики своим "игрушкам — балдушкам"! От баб не отобьётесь! Казановы хреновы!

Мы поняли, что Федя на пределе и шуток уже не понимает. Впрочем, это состояние испытывал каждый из нас, включая Фатиму…

Надежно зафиксировав Федину конечность и перевязав Сергея, мы тронулись в путь. Далеко внизу серебрился Ягноб, за ним взбирались к небу отроги Зеравшанского хребта. На склоне одного из них разбросал свои сакли и ячменные поля Дехиколон, очень похожий на лилипутское поселение..

По тропе, ведущей к кишлаку, игрушечная лошадь везла мешки с сеном. Стайка крошечных детей с кувшинами бежала к роднику… Похоже, там Рай… Все в порядке, все по расписанию!

Наше приподнятое настроение передалось ишакам. Они шли быстро, и мы едва поспевали за ними. Сережка балагурил, лицо Юрки сияло. В его мечтательных глазках отражалась Наташка с кучей детишек. Я не сводил глаз со стройной фигурки Лейлы, шедшей передо мной. Хотя ее длинное платье скрывало завораживающие линии тела, мои глаза легко проникали сквозь плотную черную ткань, и время от времени, загорались страстью.

Но скоро тропа запетляла между крупными, высотой в полтора — два человеческих роста, глыбами, и я отвлекся, определяя по старинной привычке их петрографическую принадлежность. И когда я пришел к выводу, что большинство из них сложены либо среднезернистыми гранитами, либо биотитовыми роговиками, из-за глыб, а, может быть, и из-под земли выскочили люди в разноцветных халатах и спустя мгновение — Аура Счастья и Удачи, доселе сопровождавшая наш караван, растаяла в прозрачном горном воздухе.

Да и как же иначе! В одно мгновение мы были связаны и посажены под глыбой кварцевых диоритов.

"Господи, опять двадцать пять! — думал я, пытаясь выморгать песок, попавший мне в глаза при пленении. — Но сразу не убили… Это плюс. Значит, будут мучить — это минус. А может, просто набьют морду и отпустят? Во всех неприятных вариантах обычно есть свои положительные моменты…"

И очень скоро эти положительные моменты посыпались как из рога изобилия.

Во-первых, Лейла сидела рядом со мной, и ее круглая коленка преднамеренно касалась моей. Во-вторых, она не казалась расстроенной крутым поворотом событий. В-третьих, из толпы наших победителей выступил… Учитель.

Это было похуже коленок, но все равно очень здорово: Вряд ли интеллигентный человек станет поджаривать нам пятки и, тем более, снимать с живых кожу.

Или, подобно Резвону, сажать не кол. А в — четвертых, спустя минуту, откуда-то сбоку к Учителю, выскочил мой бывший верный пекарь Нур и стал ему быстро говорить что-то по-таджикски. Лейла тут же перевела, что наш инвалид Федя, не смотря на открытый переломом, и скальпированный череп, при задержании вырвался из рук двух дюжих нападавших и, проявив изрядную прыть, скатился вниз к Ягнобу. Нур со своим племянником бросился за ним в погоню, но не догнал, однако видел, как Федя упал в Ягноб, и его унесло течением.