Беды развода и пути их преодоления - [13]

причины обрыва отношений, но гораздо важнее то их значение, которое придает им сам ребенок. И оно не всегда совпадает с представлениями взрослых. Например, мать может мешать контактам ребенка с отцом, а у ребенка складывается впечатление, что это отец не очень хочет их отношений; или отец какое-то время не звонит и не приходит, а ребенок винит мать в том, что она «выжила» отца; ребенок может из чувства вины или в качестве бессознательного решения своего конфликта лояльности отказываться от встреч с отцом, а сознательно объяснять это тем, что его отец, дескать, плохой человек и он не хочет ничего о нем слышать. Но эти субъективные причины влияют на долгосрочное травматическое развитие и ничего не меняют в том обстоятельстве, что (замедленная) потеря отца точно так же глубоко травмирует ребенка. Может быть, здесь есть одно исключение: если мать открыто запрещает ребенку общение с отцом, то ребенок знает, что отец желает их отношений, и ему в какой-то степени удается противостоять матери. Пусть это и не уменьшает боли разлуки, но зато ребенок знает, что у него есть отец, который любит его и думает о нем. Однако такое положение разрушает отношения матери и ребенка, и дети взамен травматической потери отца переживают такую же травматическую потерю своей «внутренней» матери, они перестают верить, что мать их любит, а это отражается на их собственном чувстве любви к матери. Они вынуждены жить с тем из родителей, с которым их (больше) не связывают любовные отношения, а тот, которого они действительно любят, отсутствует в их жизни.

Конфликты лояльности при сохраненных отношениях с отцом

Каковы в действительности «констелляции» в «разведенной семье», где продолжающиеся отношения ребенка с обоими родителями, хоть и не совсем безоблачны (как того желалось бы), но, тем не менее, внешний контакт с отцом поддерживается в форме посещений, невзирая на продолжающиеся напряженные отношения родителей между собой?

Если напряжение между родителями продолжается, то вытекающие из этого конфликты лояльности очень осложняют ребенку выход из послеразводного кризиса без больших невротических последствий. Рассмотрим возможности разрешения данной ситуации, имеющиеся у ребенка (исключая необходимость «решения» проблемы путем полной идентификации с матерью и отказа от отца). Трудность заключается в том, что порой бывает недостаточно частично или полностью вытеснить обиду, печаль, ярость, страхи, а также старые и вновь возродившиеся конфликты. Основная проблема заключается не только в событии развода, но и в том, что ребенок вынужден теперь «вооружаться» на сейчас и на будущее. Он должен найти свой способ ответа на открытые или же субтильно выражаемые ожидания союзничества и попытки каждого из родителей «перетянуть» его на свою сторону. (При этом не играет никакой роли, делают ли родители это сознательно: любая ссора заключает в себе надежду или, минимум, желание, что близкий и любимый человек примет твою сторону. Для разведенных родителей такой человек – это прежде всего ребенок.) Но как ужасно это для того, кто любит обоих и при этом вынужден сознавать, что он, собственно, не имеет на это права: мама ждет от меня, что я вместе с ней перестану любить папу, а папа ждет того же по отношению к маме. При этом я кажусь себе предателем по отношению к обоим. И это проблема не только моего «Сверх-Я»[30], мне теперь не избежать наказания за свое предательство, мне, может быть, грозит месть, обрыв отношений или, как минимум, я наношу глубокую рану человеку, которого так люблю. Более того, для маленького ребенка все оценки родителей имеют чрезвычайно большой вес, и если я замечаю, что какая-то часть моих чувств не имеет права на существование, это означает также, что что-то не в порядке со мной самим. Таким образом, конфликты лояльности усиливают у детей чувство вины и их страх перед потерей любви и необходимостью расплаты, а это значит, что страдает собственное чувство полноценности, которое и без того уже сильно пострадало из-за чувства вины, страхов и сознания того, что тебя покинули.

Из всех возможностей защиты против этого конфликта, имеющихся в распоряжении у детей, наиболее часто встречаются следующие три. Первая – это мягкая версия отказа от отца, выражающаяся в занижении его ценности, что может относиться как к самой его персоне, так и к ее значению для ребенка; данный путь «хорош» лишь тогда, когда ребенок уверен, что отношение самого отца к нему не подвергается большой опасности. Тогда он может объединяться с матерью, в известной степени «пустив на самотек» отношения с отцом.

Второй возможностью может оказаться эгоцентрический поворот к себе самому с более или менее сильной оттяжкой либидо от любовного объекта; и теперь ребенку все более безразлично, что думает или чувствует отец. Вариантом этой «делибидонизации» может быть эгоистическое желание только получать: если я не могу ничего получить любовью или если мне не дают любить так, как я этого хочу, то я стану, по крайней мере, извлекать из этой ситуации максимально все, что из нее можно извлечь. При этом наибольшее значение приобретают материальные стороны, и нередко дети начинают сталкивать родителей между собой для достижения своих интересов. Это может привести к бессознательной коалиции между желаниями детей и устремлениями родителей,