Бедный Енох - [19]

После недолгого замешательства я беру себя в руки, и пытаюсь смело ретироваться.

Тем не менее, куда бы я ни пошел, Персонаж был всегда рядом, что достаточно быстро мне это надоело:

— Послушайте — обратился я к этому человеку, резко развернувшись — вы — что? Меня преследуете?

— Я? А по-моему это ты ко мне сам пришел!

— Я пришел не к вам, увы, а на выставку — поглазеть — понимаете?

— Хм… а оказался у меня в гостях! Я устроил эту выставку. Я тебя заметил, как ты вошел и вот — ты из всех работ почему-то заинтересовался именно моей!

— Я не знал, что это ваша картина!

* * *

— Что за книжка? — будто не расслышав моего ответа, не смотря на мое сопротивление, незнакомец вырывает у меня из рук недавно купленную «Магию Вуду»:

— Ого! Вуду? Интересуешься колдовством?

— Нет, послушайте…

— Тогда зачем купил? Дайка посмотрю… — Персонаж минуты две листает книжку, после чего брезгливо морщится и возвращает книгу мне обратно — какая-то белиберда! И причем здесь гравюры пятнадцатого века? Интересно как получается — у меня на картине — вуду, у тебя в книжке — тоже вуду…

— Это не моя книга… То есть не мной написанная!

— Но ты же ее купил?

Я мнусь: «Послушайте, я лучше пойду» — говорю я почти умоляющий тоном. Но Персонаж не унимается:

— Если хочешь что-то узнать о вуду — спроси меня!

— Нет уж, позвольте, я лучше просто уйду. — Я разворачиваюсь и направляюсь к лестнице, а по ней вниз — к гардеробу.

* * *

Но Персонаж все равно — рядом, он говорит мне что-то про мою память и про то, что, дескать, я попал в переплет, меня долго искали какие-то супчики, и вот теперь они меня нашли и они с меня теперь не слезут.

— Мдя… — отвечаю я — если они такие же приставучие как и вы — то справиться с ними мне будет трудно.

— Не то, что бы трудно, а просто невозможно! Ну, без чужой помощи!

Тогда я одеваюсь и иду к выходу, но меня все равно сопровождают:

— Их много, а ты — один. Что бы ты не возомнил о себе, дорогой, они так расстроены, что заставят тебя плясать под их дудку!

Я выхожу на улицу, но преследование продолжается:

— Послушайте! — я поворачиваюсь к Товарищу Художнику будучи уже и не рад, что пришел в ЦДХ, — идите вы обратно в здание — а? А то тут холодно, ветрено — простудитесь, не ровен час!

— Ха! Взойду на край севера — слышал такое? Я привычен к холоду! А вот ты… если ты не помнишь даже то, что как-то раз обращался ко мне, то я уже и не знаю, что сказать. У тебя что? Перманентная амнезия?

— Да-да, — пытаюсь шутить я — как в том анекдоте: больной! У вас рак и потеря памяти — Ну, хоть рака нет!

Но персонаж лишь брезгливо морщится:

— Ты не поверишь, но я никак не ожидал, что ты окажешься здесь!

И этому, наверное, я должен быть неслыханно рад! Я прощаюсь не протягивая руки (еще чего!) — и, повернувшись, ухожу.

Пока же я дохожу до ограды ЦДХ, метрах в ста от здания — несколько раз оборачиваюсь, чтобы посмотреть не ушел ли этот Товарищ, но нет, он все стоит, и смотрит мне во след.

Его губы что-то шепчут, и мне кажется, будто его слова, слетев с уст, летят, волнами накатывая на ветер и уже потом, вместе с ним попадают мне прямо в разум:

«Сколько тебе лет? Кто ты? Как тебя зовут?».

Этот шепот гулко заполняет мою черепную коробку, кажущейся мне теперь пустой звенящей голосом моего преследователя бочкой.

* * *

На обратном пути, на Крымском мосту я на некоторое время задерживаюсь, и, слегка перегнувшись через ограждение по своей давней традиции пару раз плюю вниз на воду — темная вода, где-то там, по краям берега немного отражая город безучастно колеблется, меняя оттенки своей мути со слегка «глянцевых» — до мутно-матовых:

«Tiefe Wasser sind nicht still» — говорю я как бы реке, тут же переводя фразу на наш собственный «аналог» — «в тихом омуте…».

— Бу! — вдруг резко обрывает мои тихие и безмятежные наблюдения за водой один из, видимо, посетителей, если не участник, выставки, на которой я только что столь неприятно провел время последнего своего безработного выходного. — Дружище! Сигаретки не найдется? — молодой человек явно пьян, хотя не настолько, что бы уж сказать — совсем:

— Да-да! Конечно! — в некотором смысле, признаюсь, я даже обрадован тому, что неожиданно выскочившее на меня «пугало» оказалось простым и даже не очень страшным молодым человеком в маске смерти — угощайтесь!

Молодой человек благодарит, потом, вдруг вспрыснув смехом — дает ходу бегом догоняя своих весело гогочущих друзей и подруг:

— Джингл белс! — хором орут они, хотя до нового года остается еще месяца два, — молодая девушка, освещаемая вспышками фотоаппаратов запрокидывает голову, большими глотками загружая в себя шампанское из большой, нестандартной формы бутылки — о, слава Люциферу! — кричит она, допивая бутылку, после чего разбивает ее о перила ограждения моста.

* * *

И тут — упс! Девушка порезалась осколками стекла, из ее руки выпала большая стеклянная «розочка», она смотрит на свои ладони из которых обильно льется кровь.

Какое-то время ее друзья не реагируют, замерев от неожиданности происшедшего, я же стремительно прохожу мимо этой пьяной компании, отвернувшись от вида крови.

Еще несколько секунд — и вот, я слышу, как у меня за спиной все бросаются на помощь своей порезавшейся подруге — слышатся причитания, подбадривания, кто-то спрашивает, нет ли у кого чистого платка.