Becoming. Моя история - [134]

Я обожала смотреть на своих дочерей в контексте их собственных миров – без Белого дома, без родителей, в пространствах и отношениях, которые они выбирали для себя сами. Саша была сильной пловчихой, увлекалась брассом и стремилась овладеть баттерфляем. Она носила темно-синюю купальную шапочку и цельный купальник и старалась на каждом заплыве. Периодически она останавливалась, чтобы выслушать замечания тренера или весело поболтать с товарищами по команде во время перерыва.

Для меня не существовало большей радости, чем быть в эти минуты едва заметным сторонним наблюдателем и смотреть, как девочка – наша девочка – чудесным образом становится независимой и цельной личностью. Мы взяли дочерей с собой в этот странный и сложный мир Белого дома, не зная, как он на них повлияет. У нас с Бараком была уникальная возможность показать им историю вблизи. Когда зарубежные поездки Барака совпадали со школьными каникулами, мы путешествовали всей семьей. Летом 2009 года мы взяли дочерей в поездку, которая включала посещение Кремля в Москве и Ватикана в Риме. За семь дней они встретились с российским президентом, посетили Пантеон и римский Колизей и прошли через «Врата невозврата» в Гане – отправную точку для бесчисленного количества африканцев, проданных в рабство.

Конечно, для них это было чересчур, но я поняла, что каждый ребенок осмыслил увиденное со своей точки зрения. Саша вернулась домой из летнего путешествия к началу третьего класса. На родительском собрании в «Сидуэлле» осенью я наткнулась на короткое эссе «Как я провела лето» ее авторства. Оно висело среди таких же, написанных одноклассниками, на стене. «Я ездила в Рим и встретила папу, – написала Саша. – У него не хватало половины большого пальца».

Я не могу сказать, как выглядит большой палец папы Бенедикта XVI и все ли с ним в порядке. Но мы свозили наблюдательную, деловитую восьмилетнюю девочку в Рим, Москву и Аккру, и вот что она привезла оттуда. Ее взгляд на историю в тот момент не поднимался выше ее роста.

Как бы мы ни старались создать буфер между Малией, Сашей и опасными аспектами работы Барака, я знала, что детям еще через многое предстоит пройти. Они переживали события мирового масштаба совсем не так, как большинство других детей. Новости иногда разворачивались прямо под крышей их дома, а отца часто вызывали на место чрезвычайных происшествий национального масштаба. А также, несмотря ни на что, часть населения постоянно открыто его оскорбляла. Для меня это был еще один вид львов и гепардов, подходивших слишком близко.

Зимой 2011 года, как раз когда Барак выдвинул кандидатуру на переизбрание, появились новости о том, что ведущий реалити-шоу и нью-йоркский предприниматель Дональд Трамп намерен в 2012 году баллотироваться в президенты от республиканской партии. Тогда казалось, Трамп просто создает вокруг себя шумиху, появляясь на кабельных телеканалах, чтобы поскандалить, некомпетентно покритиковать внешнюю политику Барака и открыто поставить под сомнение тот факт, что Барак является гражданином США. Во время предыдущей кампании так называемые рожденцы верили, будто свидетельство о рождении Барака на Гавайях – подделка и на самом деле он рожден в Кении. Теперь Трамп активно возрождал эти слухи во все более нелепых заявлениях по телевидению, настаивая, что объявление 1961 года в газете Гонолулу о рождении Барака сфабриковано и что никто из одногруппников в детском саду его не помнит. Новостные агентства – особенно консервативные – радостно накачивали воздух в беспочвенные заявления ради кликов и рейтингов.

Все это было безумно и подло, конечно, и только продемонстрировало скрытую нетерпимость и ксенофобию Трампа, однако представляло для нас реальную опасность. Трамп пытался дать повод фанатикам, и я боялась их реакции. Время от времени служба безопасности докладывала об угрозах, и я понимала, что некоторым людям действительно стоит только дать повод. Я старалась не волноваться, но иногда ничего не могла с собой поделать. Что, если кто-то с неустойчивой психикой зарядит пистолет и поедет в Вашингтон? Что, если он найдет наших девочек? Дональд Трамп своими громкими и безрассудными заявлениями ставил под угрозу безопасность моей семьи. И за это я никогда его не прощу.

Однако у нас не было другого выбора, кроме как отринуть страх, довериться структуре, созданной специально для нашей защиты, и просто продолжать жить. Люди много лет пытались выставить нас «чужаками». Мы делали все возможное, чтобы подняться над их ложью и искажениями, веря: однажды то, как мы с Бараком прожили наши жизни, покажет, кем мы были на самом деле. Я искренне переживала за нашу безопасность с того момента, когда Барак впервые решил баллотироваться в президенты. «Мы молимся, чтобы вас никто не обидел», – говорили люди, пожимая мне руку на предвыборных мероприятиях. Я слышала это от граждан всех рас, происхождений и возрастов. Они напоминали мне, как много в нашей стране доброты и щедрости. «Мы молимся за вас и вашу семью каждый день».

Я хранила их слова в сердце. Я чувствовала защиту миллионов прекрасных людей, молившихся за нашу безопасность. Но мы с Бараком полагались и на свою веру. Теперь мы редко ходили в церковь, в основном потому, что все наши походы превратились в реалити-шоу с орущими репортерами. С тех пор как пристальное внимание к речам преподобного Иеремии Райта добавило проблем первой президентской кампании Барака, а его политические противники пытались использовать религию в качестве оружия – утверждая, что Барак был «тайным мусульманином», – мы решили не выпускать веру за стены дома. Мы молились каждый вечер перед ужином и организовали нескольких уроков воскресной школы для дочерей в Белом доме. Мы не присоединились ни к одной церкви в Вашингтоне, потому что не хотели, чтобы наш прошлый приход, церковь Троицы в Чикаго, подвергся за это нападкам. Но это была жертва. Я скучала по теплу духовной общины. Каждую ночь перед сном я оборачивалась и видела, как Барак лежит с закрытыми глазами на другой стороне кровати и тихо молится.