Базар житейской суеты. Часть 1 - [8]
Наступила наконецъ пора, когда миссъ Ребекка Шарпъ водворилась окончательно въ «Академіи благородныхъ дѣвицъ». Строгая формальность непріятна была молодой дѣвушкѣ, привыкшей къ цыганской жизни съ своими покойными родителями. Урочные часы вставанья, молитвъ, обѣдовъ и прогулокъ, распредѣленныхъ съ математическою точностью, надоѣли ей до того, что она поминутно вздыхала о своей прежней жизни, и всѣ воображали, что миссъ Ребекка груститъ неутѣшно о потерѣ своего отца. Ей отвели каморку на чердакѣ, гдѣ часто слышали какъ она рыдаетъ по ночамъ. Она точно рыдала отъ злости, но не отъ печали. Никогда не случалось ей жить въ обществѣ женщинъ: ея отецъ, несмотря на свое не совсѣмъ безъукоризненное поведеніе; былъ человѣкъ съ талантомъ, и его разговоръ нравился ей въ тысячу разъ больше, чѣмъ болтовня всѣхъ этихъ дѣвицъ, молодыхъ и старыхъ, съ которыми теперь связала ее судьба. Она ненавидѣла всѣхъ вообще и каждую порознь, за исключеніемъ миссъ Амеліи Седли, къ которой чувствовала искреннюю привязанность. Ктому же предпочтеніе, которое отдавали передъ ней другимъ молодымъ дѣвицамъ, раздирало ея сердце мучительной завистью.
— И отчего эта дѣвчонка такъ высоко поднимаетъ носъ? говорила она объ одной изъ воспитанницъ миссъ Пинкертонъ.
Едва прошолъ годъ, и уже миссъ Ребекка Шарпъ рѣшилась, во что бы то ни стало, и какъ бы ни стало, вырваться изъ «Академіи благородныхъ дѣвицъ». Въ головѣ ея образовались и созрѣли связные планы относительно будущей судьбы.
Однажды, въ отсутствіе дѣвицъ, Ребекка сѣла за фортепьяно и сыграла нѣсколько новыхъ и трудныхъ пьесъ съ такимъ совершенствомъ, что миссъ Пинкертонъ предложила ей давать музыкальные уроки въ младшемъ классѣ: это освободило бы ее отъ платы музыкальному учителю. Но, къ величайшему ея изумленію, миссъ Шарпъ сдѣлала рѣшительный отказъ.
— Я живу здѣсь для того, чтобъ говорить съ дѣтьми по французски, сказала она смѣлымъ и рѣшительнымъ тономъ, не мое дѣло давать имъ музыкальные уроки и сберегать для васъ деньги! Платите мнѣ, если угодно, за каждый урокъ, и я буду учить.
Миссъ Пинкертонъ принуждена была уступить; и съ этого дня перестала любить миссъ Ребекку Шарпъ.
— Никто и никогда, въ продолженіе цѣлыхъ тридцати пяти лѣтъ, не смѣлъ въ моемъ домѣ идти наперекоръ моимъ распоряженіямъ! воскликнула миссъ Пинкертонъ, озадаченная дерзостью молодой дѣвицы. Я пригрѣла змѣю на своей груди!
— Змѣю, какой вздоръ! воскликнула въ свою очередь миссъ Шарпъ. Вы взяли меня, потому-что разсчитывали употребить съ пользой въ своемъ заведеніи; вотъ и все тутъ. Между нами нѣтъ и не можетъ быть вопроса о взаимной благодарности. Я ненавижу это мѣсто и хочу его оставить по своей доброй волѣ. Вы не принудите меня дѣлать то, къ чему я не обязывалась.
— Вы забываетесь, миссъ Ребекка!
— Дайте мнѣ денегъ, и отпустите меня на всѣ четыре стороны, если угодно. А всего лучше вы сдѣлаете, миссъ Пинкертонъ, если пріищете мнѣ мѣсто гувернантки.
Миссъ Пинкертонъ разъ заблагоразсудила сдѣлать ей публичный выговоръ въ присутствіи двадцати-четырехъ дѣвицъ; но Ребекка, при помощи французского діалекта, совершенно сбила съ толку раздраженную старуху.
Такимъ образомъ, для возстановленія порядка въ заведеніи, оказывалось неизбѣжно необходимымъ удалить миссъ Шарпъ, и когда этимъ временемъ сэръ Питтъ Кроли обратился съ просьбой насчетъ гувернантки, миссъ Пинкертонъ поспѣшила отрекомендовать миссъ Шарпъ, какъ дѣвицу ученую, способную преподавать всѣ возможныя искуства и науки.
— И что жь такое? говорила миссъ Пинкертонъ. Поведеніе дѣвицы Шарпъ преступно только въ отношеніи ко мнѣ одной; но я не могу не согласиться, что ея таланты и познанія относятся къ высшему разряду. Что касается до необыкновеннаго развитія головы этой дѣвицы, я заранѣе увѣрена, миссъ Шарпъ сдѣлаетъ большую честь педагогической системѣ моего заведенія. Ктому же, во всякомъ случаѣ, я сдѣлаю доброе дѣло, оказавъ окончательное покровительство безпріютной сиротѣ.
Такъ кончилась эта достопамятная борьба на Чизвиккскомъ проспектѣ, продолжавшаяся съ. упорнымъ ожесточеніемъ нѣсколько мѣсяцовъ сряду.
Этимъ временемъ миссъ Амелія Седли вступила въ завѣтный возрастъ семнадцатилѣтней дѣвицы, и должна была, по требованію своей матери, возвратиться подъ гостепріимную кровлю родительского дома. Чувствуя искреннюю привязанность къ бывшей пепиньеркѣ, Амелія пригласила ее съ собою погостить на недѣлю въ центрѣ англійской столицы, и Ребекка безъ всякихъ отговорокъ согласилась на предложеніе своей подруги.
Такъ открылся свѣтъ для двухъ молодыхъ дѣвицъ. Въ глазахъ Амеліи, это былъ совершенно новый, свѣжій, блистательный міръ со всѣми радужными цвѣтами у его подножія; что жь касается до миссъ Ребекки, свѣтъ едва ли имѣлъ для нея привлекательность новизны. Много навидѣлась она и наслышалась въ предмѣстьи Сого, еще больше начиталась. Во всякомъ случаѣ, Ребекка видѣла теперь передъ собой необозримое поле новой жизни.
Между-тѣмъ, молодыя дѣвушки благополучно проѣхали черезъ Кенссингтонскую заставу. Амелія, само собою разумѣется, еще не успѣла забыть своихъ пансіонскихъ подругъ; но глаза ея уже совершенно осушились отъ слезъ, и щеки покрылись яркимъ румянцемъ, когда передъ заставой молодой офицеръ, заглянувъ ей въ лицо, сказалъ: «Какая хорошенькая дѣвушка!» Много и долго говорили онѣ о своихъ надеждахъ и мечтахъ и о томъ, какъ онѣ будутъ рисоваться на балѣ у лорда-мэра, куда. нѣтъ сомнѣнія, Амелію непременно пригласятъ.
«Ярмарка тщеславия» — одно из замечательных литературных произведений XIX века, вершина творчества классика английской литературы, реалиста Вильяма Мейкпис Теккерея (1811–1863).Вступительная статья Е. Клименко.Перевод М. Дьяконова под редакцией М. Лорие.Примечания М. Лорие, М. Черневич.Иллюстрации В. Теккерея.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это можно называть как угодно - «светом», «гламуром», «тусовкой»... суть не меняется. Погоня за модой. Преклонение перед высшими, презрение к низшим. Смешная готовность любой ценой «превзойти Париж». Снобизм? Да еще какой! Изменилось ли что-то за прошедшие века? Минимально, - разве что вместо модных портных появились кутюрье, а журналы для «леди и джентльменов» сделались глянцевыми. Под пером великого острослова Уильяма Теккерея оживает блеск и нищета английского «света» XIX века - и читатель поневоле изумляется, узнавая в его персонажах «знакомые все лица».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
"Записки Барри Линдона, Эсквайра" - первый роман Уильяма Теккерей. В нем стремительно развивающийся, лаконичный, даже суховатый рассказ очевидца, где изображены события полувека, - рассказ, как две капли воды похожий на подлинные документы XVIII столетия.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.
Родился в Индии в семье чиновника Восточно-Индийской компании. Учился в Англии, окончил Кембриджский университет. В студенческие годы проиграл в поэтическом состязании Альфреду Теннисону, будущему поэту-лауреату британской короны. В Кембридже Теккерей познакомился и с Эдвардом Фицджеральдом, который стал его лучшим другом. В юности думал посвятить себя искусству книжной иллюстрации, предлагал услуги художника Диккенсу, выпускавшему "Записки Пиквикского клуба", но получил отказ. Начинал сатирическимиочерками и пародиями, среди которых можно выделить повесть "Кэтрин" (1839) — травести так называемого "ньюгейтского романа" (по названию тюрьмы в Лондоне), таившей в себе едва завуалированную насмешку над "Оливером Твистом".
Родился в Индии в семье чиновника Восточно-Индийской компании. Учился в Англии, окончил Кембриджский университет. В студенческие годы проиграл в поэтическом состязании Альфреду Теннисону, будущему поэту-лауреату британской короны. В Кембридже Теккерей познакомился и с Эдвардом Фицджеральдом, который стал его лучшим другом. В юности думал посвятить себя искусству книжной иллюстрации, предлагал услуги художника Диккенсу, выпускавшему "Записки Пиквикского клуба", но получил отказ. Начинал сатирическимиочерками и пародиями, среди которых можно выделить повесть "Кэтрин" (1839) — травести так называемого "ньюгейтского романа" (по названию тюрьмы в Лондоне), таившей в себе едва завуалированную насмешку над "Оливером Твистом".
Родился в Индии в семье чиновника Восточно-Индийской компании. Учился в Англии, окончил Кембриджский университет. В студенческие годы проиграл в поэтическом состязании Альфреду Теннисону, будущему поэту-лауреату британской короны. В Кембридже Теккерей познакомился и с Эдвардом Фицджеральдом, который стал его лучшим другом. В юности думал посвятить себя искусству книжной иллюстрации, предлагал услуги художника Диккенсу, выпускавшему "Записки Пиквикского клуба", но получил отказ. Начинал сатирическимиочерками и пародиями, среди которых можно выделить повесть "Кэтрин" (1839) — травести так называемого "ньюгейтского романа" (по названию тюрьмы в Лондоне), таившей в себе едва завуалированную насмешку над "Оливером Твистом".